фрегата. Никто не храпел, никто не пердел, снующие по своим делам люди не отталкивали твоё спальное место, чтобы пройти — лафа! Да и пахло на этом галеоне куда как лучше, чем на голландце. Всё-таки тут военный корабль, и дисциплины у матросов и солдат морской пехоты гораздо больше. Меня никто не беспокоил, хотя в каюту ночью и заходил кто-то из команды галеона, я посетителя просто не услышал. На сундуке лежали постельные принадлежности, которые я не успел постелить перед сном и новая одежда. Новый камзол, исподнее, сапоги и треуголка, на удивление почти моего размера. Тут же стоял и медный таз с кувшином воды, и даже ночной горшок! Всё указывало на то, что мне, как гостю капитана и его брата, тут рады и стараются обеспечить минимальный комфорт.

Избавившись от старых, порванных и провонявшихся вещей, я с удовольствием умылся и переоделся. Зеркало бы сейчас! Но уже и без него понятно, что новый комплект сидит на мне гораздо лучше старого. В этот раз сапоги были почти новые и чёрного цвета, а одежда гораздо лучше качеством и явно дороже. Приведя себя в порядок и застелив постель, я вышел на палубу.

Галеон я не рассмотрел ночью, сейчас же он предстал передо мной во всей красе. Пока я так и не понял, чем он таким особым отличался от фрегата или линейного корабля кроме размеров. Парусное вооружение было почти точно таким же и состояло из трех мачт. Бушприт, фок-мачта, грот-мачта и бизань-мачта — никакой разницы! Только в парусах и реях было отличие, на мой не искушённый взгляд, не существенное. На бушприте стоял прямоугольный шпринтовый парус, тогда как на фок- и грот-мачте стояло по три прямых паруса: грот (фок), марсель и брамсель. На бизани стоял косой парус (латинский). Французский галеон был больше размерами и имел надстройку не только в корме, но и на баке. Тридцатиметровый фрегат, который подобрал меня в море, был почти на десять метров меньше, этого гиганта. Ещё вчера я заметил, что в высоких бортах галеона прорезаны два ряда орудийных портов, тогда как у фрегата орудийная палуба была только одна.

Сейчас на палубе было многолюдно. Десятки матросов как обезьяны скакали по мачтам и реям, устанавливая паруса. Все были заняты делом, и на меня никто не обращал внимания. А вот моё внимание привлекли несколько пацанов, разного возраста, которые были одеты точно в такие же камзолы, как и я, и то, как они уверенно командовали матросами. На моих глазах мальчик лет десяти, не больше, выговаривал почтительно стоящему перед ним с шапкой в руках сорокалетнему мужику. Разговор больше походил на монолог, пацан орал, а мужик виновато вздыхал и не решался ответить. Ну а закончилась отповедь вообще феерично, пацан врезал собеседнику прямо в нос своим маленьким кулачком, для чего ему пришлось даже подпрыгнуть!

Сердитый пацан, закончив разборки, уверенно направился куда-то по своим делам, не опасаясь возмездия, я же поспешил подняться на кормовую надстройку. Мне требовалось узнать где мы сейчас, и можно ли считать, что вопрос с голландцами закрыт.

— Доброе утро Виктор! — капитан галеона стоял возле рулевого и наблюдал за работой команды.

— Здравствуйте господин Корнелий — поклонился я капитану — можно ли узнать у вас, как здоровье Никола, и где мы сейчас находимся?

— Никола… — на лице капитана промелькнула тень — врач не даёт прогнозов, возможно ноги придётся ампутировать, да и в руках больше не будет былой силы, голландские ублюдки постарались на славу! Но тем не менее, надежда есть! Кости сломаны, однако суставы не повреждены, а это значит, что выздоровление вполне возможно. Сейчас же мы взяли курс на Гвинею. Загрузившись там сахарным тростником, мы отбудем во Францию. Погода благоприятная и ветер попутный, если богу будет угодно, то вскоре мы будем во владениях французской короны, где вам уже ничего не будет грозить!

— Благодарю господин Корнелий! — я с облегчением вздохнул — позволено ли мне будет спросить вас, кто те юноши, что сейчас так уверенно командуют экипажем?

— Уверенно? Ну допустим, только командуют они из рук вон плохо Виктор! — рассмеялся Корнелий — это гардемарины, которые состоят в моём экипаже. Гонору много, но почти ничего не умеют! Мальчишки тут на обучении, перед присвоением первого офицерского чина. У нас на борту два младших гардемарина и три старших. Ты познакомишься с ними за обедом. Сейчас у них есть полчаса, чтобы показать мне, чему они обучились за время похода, а потом, после получения замечаний, они отправятся к штурману, где два часа будут изучать навигацию, после обеда же ими займутся канониры, мушкетёры и мастер клинка. По идее им и танцы ещё надо преподавать, но обойдутся оболтусы, танцевать это единственное, что они хорошо умеют! На тебе форма как раз одного из них, ничего более подходящего не нашлось. Жаку тоже четырнадцать лет, и вы даже внешне схоже, так что я распорядился выделить тебе один из его запасных комплектов. Парусный мастер сейчас немного занят, а вот как освободиться, то займётся подгонкой твоего гардероба, и ты сможешь переодеться в более подобающую одежду. Сейчас тебя проводят к Никола, он ждёт тебя с утра, но не разрешал тебя будить. Мне же нужно немного времени посвятить этим неучам, которые тебя так впечатлили.

Стоящий рядом вестовой, по команде капитана, вежливо и почтительно предложил мне спуститься на второй ярус кормовой надстройки, где и располагался сейчас капитан погибшей «Святой Марты».

Никола лежал на кровати, и каюта где его поселили, была куда как больше и богаче обставлена, чем мой «пенал». Тут было даже настоящее остеклённое окно! Никола лежал и читал книгу в кожаном переплёте, которую перед его лицом держал один из матросов. Его руки, были жёстко примотаны к груди.

— Доброе утро Никола! — поздоровался я, входя в каюту.

— Виктор! Ну и горазд же ты спать! А я вот признаться, почти глаз ночью не сомкнул. Этот коновал, корабельный медик, вправлял мне плечи почти час! Меня так даже голландцы не пытали! Опиум, что он мне дал, перестал действовать едва он закончил процедуру, и я всю ночь промучился от болей. Этот подонок отказался мне дать вторую порцию настойки! Ты представляешь⁈ Говорит это вредно и можно умереть! А терпеть такие мучения не вредно разве⁈ — Никола явно обрадовался моему приходу. Повернувшись к матросу, который так и сидел с книгой в руках, он отдал приказ — оставь нас Александр, нам надо поговорить наедине!

Матрос поклонившись тут же вышел, а я занял его место у кровати больного. Отмыли бывшего пленника, причесали и побрили, только тонкие усы оставались на его лице, и я с удивлением понял, что Никола довольно молод! Лет