— Коронер представил результаты вскрытия, — вмешался Ота. — Сакай погиб от травмы на трахее. Это был... как вы это называете?.. — Он изобразил удар. — Удар по горлу.

— Удушение, — сказал Хью.

Я закрыла глаза, вспоминая, как лежала голова Сакая и что он был похож на марионетку, которую никто не дергает за ниточки. Внезапно мне стало холодно, и я почувствовала, как волосы на руках встали дыбом.

— Это не мог сделать Джун, — сказала я.

— Тебе повезло, — сказал Хью.

— Пожалуйста, мисс Симура, я склонен согласиться с господином Глендиннингом, несмотря на то что полиция еще не предъявила обвинения. Возможно, они допросят парочку свидетелей и иностранцев, бывших в парке...

— Но это расизм! Один из них был так добр, что дал мне телефонную карточку!

— Вы взяли телефонную карточку? — переспросил господин Ота. — Разве вы не знаете, что это подделка? Эти люди собирают использованные карточки и перемагничивают их. За такое сажают в тюрьму!

— Отлично, — сказала я, — сейчас я соберу сумку и присоединюсь к Джуну Курою.

— Не стоит, — обнял меня Хью, — господин Ота почти всю ночь и целый день потратил на то, чтобы вытащить тебя.

— Но меня ни в чем не обвиняли!

— И этого не случится, поскольку я передал все результаты своего расследования в полицию. — Господин Ота открыл записную книжку: — Во-первых, я нашел работника метро на станции Уэно, который вспомнил, как вы проходили мимо него после прибытия поезда в двенадцать шестнадцать. В двенадцать двадцать вы отказались от рекламного купона, который вам давал продавец около парка Уэно. Торговец ювелирными изделиями видел, как вы кого-то ждали, а через несколько минут из кустов появился господин Курой. Пожилая домохозяйка видела в окно, как вы подошли к припаркованной в неположенном месте машине пять минут спустя. Женщина запомнила вашу удивленную реакцию, когда Джун открыл машину. Потом, по ее словам, вы побежали обратно в парк, а Джун Курой сел в машину и что-то сделал с телом. Огромная ошибка, надо сказать.

— Он пытался сделать Сакаю искусственное дыхание, — объяснила я, — он научился этому, когда был бойскаутом.

— Кто знает, кто знает. Полицию беспокоит то, что он передвинул тело. А женщина, которая все видела в окно, говорит, что господин Курой не сразу вышел из машины после того, как припарковался. Он еще несколько минут что-то делал там, но она не разобрала что.

Джун мог убить Сакая по пути, припарковаться и пойти встречать меня. Но у него не было мотива. Почему Ота не понимает этого?

— Если я вам заплачу, вы будете представлять Джуна? — спросила я.

— Боюсь, что у меня достаточно много клиентов... — сжался на стуле господин Ота.

— Думаю, надо держаться от этого подальше, — сказал Хью. — Отец Джуна Куроя — бизнесмен, он вполне может нанять хорошего адвоката.

— Но это я втянула Джуна в это дело. И у меня достаточно денег, чтобы заплатить господину Оте за защиту, так?

— Пожалуйста, давайте не будем говорить о деньгах, — хлопнул в ладоши Ота. — Прошу прощения, но мне пора идти. Жена и дочь ждут меня к ужину.

Попрощавшись с господином Отой, Хью попытался обнять меня.

— Я плачу за то, чтобы этот адвокат представлял тебя, Рей. Не волнуйся, это стоит не дороже билета на самолет в Таиланд.

— Это сделка?

— Ты же знаешь, я заплачу сколько угодно, лишь бы ты была со мной. — Голос Хью перешел в заговорщический шепот.

— Я не продаюсь. — Я оттолкнула его и пошла на кухню, где достала из духовки форель и продолжила готовить ужин.

— Я не это имел в виду, — сказал Хью, заходя на кухню с грязными стаканами в руках. — А если бы все было наоборот? Что, если бы ты была преуспевающим антикваром, а я жил бы на официантские чаевые? Ты бы меня не поддержала?

— Я всегда думала, что люди должны сами себя обеспечивать, — ответила я, представляя Хью в роли официанта в нашем любимом мексиканском ресторане. — Я хочу жить с тобой, но мне не нравится, что я не плачу за квартиру. Я попала в эту жизнь случайно, она для меня слишком дорогая.

— Ты влюбилась в меня. — Хью поболтал виски в нетронутом стакане. — По крайней мере, ты так говорила.

Я сказала это лишь однажды, в одну из наших фантастических ночей. Не ожидавший услышать это Хью был на седьмом небе от счастья. А теперь он бил меня моими же словами.

Именно в этот момент Энгусу Глендиннингу приспичило вернуться и бросить свою сумку посреди стола, где я готовила ужин.

— Это что за рыба? Ты собираешься поджарить ее с картошкой? — спросил он, отщипнув кусочек форелевого хвоста.

— Это форель. И я собираюсь поджарить ее с солью и имбирем. Я варю рис, картошки не будет. Если хочешь помочь, можешь помолоть имбирь. Только сначала помой руки, — попыталась улыбнуться я.

Энгус исчез, удивив меня тем, что не попытался спорить.

— Скажи мне, Рей, — заговорил Хью, — если ты думаешь, что это не Джун Курой убил Сакая, то кто это мог быть?

— Уэно не такое уж безопасное место, — крикнул Энгус из ванной, — я обратил на это внимание. Один из иностранцев мог попытаться угнать машину, пока антиквар спал. Ну, парочка ударов — и хана Сакаю.

Я бы предпочла говорить об этом с Хью, но, поскольку возможности не было, когда Энгус вернулся на кухню, я рассказала братьям о том, как встретила госпожу Сакай и узнала имя владельца тансу.

— Кстати, его могла грохнуть жена. Где она была вчера днем? — спросил Энгус, нарезая имбирь.

— Господин Ота слышал, что она была у свекра со свекровью, — сказал Хью. — Рей, если все это правда, то нет смысла скрывать от полиции, как тебя обманули в магазине.

— Я должна узнать, когда и где тансу переделали, — высказала я вслух идею, пришедшую мне на ум во время приготовления ужина. — Если найти настоящие металлические ободки, можно поставить их на место и сказать клиентам, что у меня есть прекрасный тансу периода Мейдзи.

— Ты все еще пытаешься вернуть деньги. Даже после того, как они принесли кому-то смерть. — Казалось, в голосе Хью сквозит отвращение.

— Ну, что поделать, — заметила я. — Энгус, давай имбирь. — И я попыталась сосредоточиться на рыбе.

— Если ты обвинишь хозяина тансу в мошенничестве, он вышвырнет тебя из дома, — предупредил Хью. — Как ты собираешься это провернуть?

— Как-нибудь. У меня прекрасные японские манеры, — пожала плечами я.

«Так, как положено», — подумала я, открывая духовку и отшатываясь от вырвавшегося из нее горячего воздуха.

— Кто вы? — прокричал голос в домофоне, висящем на стене дома Идеты. Трудно было понять, кто говорит — мужчина или женщина, так что я на секунду замешкалась. Я ничего не знала об этой семье, кроме того, что, по словам почтальона, встретившегося мне на соседней улице, это был дом Ному Идеты.