Вот именно. Нужно Гореловым время. Для чего? Со мной потолковать мадам не удосужилась. Она-то мне и не позвонила. Приберегла этот ход напоследок, когда деваться некуда будет? Интересно, за какую сумму они попытаются со мной договориться, чтобы нашла я для дела безнадежный тупик?

А этот звонок Валентины к Реброву? Нет, сегодня мы с ним не встречались. И все? И больше ей от него ничего надо не было? Боятся Гореловы моей с Женькой встречи — это очевидно. Что-то знает джазмен, и Гореловым об этом известно. Ой, что-то я за него опасаюсь!

Прибавив газку, я вскоре оказалась почти у цели. Ехать оставалось всего ничего.

«Человеку свойственно заблуждаться, поэтому не считайте свое мнение истиной в последней инстанции», — формулировку гадания я снова вспомнила, остановив машину возле дома Женьки Реброва. Во двор заезжать не стала, увидев, как из-за угла несется мне навстречу шумная стайка ребятни.

Признаться, я и сама почти поверила во все свои обвинения в его адрес, высказанные ему вчера, и они мне мешали относиться к нему без предубеждения. Если быть правдивой, то даже хотелось, чтобы все обстояло именно так. Ребро, пусть по просьбе Валентины, достал для Валерия героин и посоветовал размер дозы, от которой он умер. Все просто и ясно как божий день. Но знаю по опыту, простота часто бывает ложной. Словом, мнение у меня есть, но истиной я его считать не буду, хоть и хорошо сюда вписывается угроза Ребру со стороны Гореловых, которую я предчувствую наполовину интуитивно.

Во дворе, на дорожке у дома дожидался кого-то милицейский «уазик», и это меня насторожило, но не всерьез. Уж больно мирный был вид у машины с водителем, дремавшим за рулем.

Поднимаясь по лестнице на пятый этаж, я имела достаточно времени, чтобы убедить себя отнестись к предстоящему рассказу Женьки со всей непредвзятостью, на какую способна.

Дверь в его квартиру была не только не заперта, но даже приоткрыта на ширину ступни, и из-за нее тянуло табачным дымом.

— Евгений! — позвала я, оказавшись в полутемной прихожей. — Ребро, ты дома?

Молчание было мне ответом, и само собой подумалось, что опоздала я, хоть и спешила как могла.

— Дома, — наконец ответил мне, но не его голос. — Входи, подруга!

Вообще, я верю предчувствию, а оно говорило мне сейчас, что нечего соваться туда, куда предлагают войти таким тоном, но я уже вошла, не поворачивать же обратно! Тем более что в дверях комнаты показался человек, с виду вполне приличный, и не спеша, без видимой угрозы, шагнул ко мне.

— Входи же!

Он попытался сомкнуть пальцы на моем предплечье, но это ему не удалось. Я вырвалась, взмахнув рукой, и сама быстро прошла в комнату. В прихожей слишком тесно для сшибки.

В комнате оказались еще двое молодых людей. Один из них сидел за столом, покрытым клеенкой с цветочками, с ворохом бумаг под рукой и смотрел на меня через плечо, а другой, закинув ногу на ногу, развалился в кресле и поигрывал резиновой дубинкой.

Несмотря на открытую форточку, табачный дым сизыми слоями висел в воздухе.

— Мы из милиции, — раздалось сзади, и, повернувшись, я чуть не ткнулась носом в удостоверение, поднятое на уровень моего лица, — садитесь.

Не исключено, что они такие же менты, как я — царица Савская, но вид, что я им верю, сделать надо.

В комнате был беспорядок.

Я села на стул между книжным шкафом, забитым какой-то раздерганной макулатурой, и столом и приготовилась отвечать на вопросы. Вопросы последовали незамедлительно.

— Ваши документы? — потребовал от меня тот, что был занят бумагами.

Это их право, и в этом лучше им не перечить, а то очень просто можно загреметь в кутузку для выяснения личности, а такой вынужденный отдых мне не по нутру. Хорошо, что удостоверение частного детектива я впопыхах оставила дома, а то, кто знает, какие указания они имеют насчет Татьяны Ивановой?

Я достала из сумочки и бросила на стол журналистское удостоверение, сделанное мне по знакомству редактором одной из тарасовских газет еще в начале года. У бумагомараки брови сначала сошлись к переносице, а потом полезли кверху.

Не ожидали. Ну конечно.

— Борисова Регина Павловна! — объявил он во всеуслышание. — Репортер.

Малый в кресле выпрямился, а тот, что меня встретил, отстранился от косяка и перевел руки за спину, сцепил их на пояснице.

— Что привело вас сюда, Регина Павловна? — осторожно спросил бумагомарака.

— Верните удостоверение, — попросила я и получила его незамедлительно.

Все-таки это менты. Отморозки держатся по-другому.

— И представьтесь, пожалуйста.

— Лейтенант Чебриков, — поспешил он удовлетворить мою просьбу.

И заняты они здесь чем-то не совсем законным, судя по их покладистости перед представительницей прессы. А ведь только что за руки хватали.

— Меня привело сюда желание ближе познакомиться с неплохим тарасовским джазменом Евгением Ребровым. А вас?

— Нас тоже, — лейтенант улыбнулся и распорядился, не оборачиваясь: — Сашок, иди на связь. Борисова Регина Павловна, понял?

— Понял, — буркнул тот, что у двери, и вышел. Пошел звонить в редакцию, уточнять, есть ли там такая. Есть.

— А почему знакомство с тарасовским джазменом должно было состояться у него дома?

— Наверное, потому, что так ему удобней, — ответила я. — А где он сам, мне кто-нибудь ответит? И почему здесь наряд милиции?

— Наряд, ха! — вякнул тот, что в кресле, и осекся под тяжелым лейтенантским взглядом.

— Понимаю, — кивнула я. — Что-то предосудительное. Ребров замешан в криминале? Боже, какой материал! Разрешите задать вам несколько вопросов, лейтенант Чебриков.

Он оперся локтями о стол, набычился и, сморщив лоб, посмотрел в окно, бывшее прямо перед ним.

— Нет, Регина Павловна, никакого материала я вам не дам. Не имею права.

— Скажите, а обыск уже был? А понятых брали из числа соседей? — будто не расслышала я.

Лейтенант крякнул с таким видом, что стало ясно — какие там, к бесу, понятые! Квартирка Реброва, однако, носила следы не то что обыска, а короткой, но ожесточенной драки: мебель, сдвинутая с места, валявшийся в углу стул, содранные, скатанные в комок и сунутые на подоконник шторы и тому подобные безобразия.

— Да тут как Мамай прошел! — заметила я наконец беспорядок. — Что, Ребров арестован? Действительно, арестован? Какая жалость! А мне в воскресном номере «подвал» для интервью с ним обещали. Вы лишаете меня куска хлеба, лейтенант Чебриков!

— Нет, он не арестован, — обратил лейтенант на меня ставшие злыми глаза и спохватился. — Я не буду отвечать вам. Кроме того, ваша личность еще не подтверждена.