— Ты не врала… насчет шеи?

— Нет.

— И… ты убивала раньше?

— Да.

— Почему?.. — он настойчиво ловил мой взгляд.

— У меня было тяжелое детство, — холодно, сухо, угрюмо. — Ты же знаешь, я же рассказывала, с чего все началось… и на этом не закончилось.

И не смогла посмотреть ему в глаза. Слишком долго я старалась скрыть от него эту сторону своей натуры и жизни… Слишком долго, чтобы он не узнал о ней.

Я ускорила шаг, обогнав Джаля и устремившись прочь. Лишь бы не видеть в его глазах отвращение… И пусть не моя вина в том, что я стала такой, какой стала, и уже не смогла быть другой. Жизнь темного непредсказуема и опасна с рождения. В раннем детстве оставаясь в одиночестве и теряя близких, волей-неволей учишься любой ценой отстаивать право на собственное существование.

— Подожди!.. — теплые руки обнимают за плечи. — Не убегай… Мне все равно, каким было твое детство, и через что тебе пришлось пройти… мне важно то, что ты есть. И оставайся такой, будь собой и не прячь себя. Не надо…

Несмелая улыбка и лучистый свет в серых глазах — и к моему горлу подкатил соленый комок горячих слез. Только рядом с Джалем я научилась понимать, принимать и ценить себя такой, какой стала, и чувствовать себя полноценной и нужной. Только рядом с ним я смогла наконец примириться с собой и обрести себя. И любила его больше жизни…

* * *

Эх, Джаль… Встав с постели, я зябко закуталась в одеяло и подошла к окну. С темного неба на меня лениво смотрела ярко-желтая, окруженная невесомой сетью пламенеющих колец, Пыльная луна.

Я распахнула окно, впуская в комнату тепло говорливого, пряного ветра. Вздохнула, закрыла глаза и прижалась щекой к шершавой оконной створке. Попыталась запереть на замок ненужные мысли и чувства… и с горечью ощутила, как тоскливо завыло в своем темном углу отчаянное ощущение одиночества. Завыло голодным волком, заскребло по сердцу острыми когтями, забило облезлым хвостом по тощим бокам… Что мне стоило тебя отпустить?.. Я ведь ничего не прошу, я просто хочу, чтобы ты перестал мне сниться… И пусть остается привычка спать, обнимая… одеяло… И пусть лежит в пыли старых дорог мой вдребезги разбитый мир… Лишь бы не видеть так живо и ясно твое лицо тогда, когда тебя уже нет…

Я взобралась с ногами на подоконник, обняла колени и, убегая от воспоминаний, всем своим существом впитывала окружающий мрак. Все, что у меня было. Все, что у меня осталось. И то, что делало меня сильнее. Мы выходим из Вечности с тьмой в душе и до конца жизни обуздываем собственный мрак, чтобы однажды подняться над ним, стать сильнее его — и сильнее себя, превращая свои и чужие слабости в неисчерпаемый источник силы. Темная боль потери, тупой занозой засевшая в сердце, когда-то делавшая меня уязвимой и надломленной, давно стала частью моей силы. И нет больше слабых мест. И я хорошо себя изучила. И нашла силы жить дальше. И поднялась над собой. И перешла в Старшее поколение магов тьмы. И… сейчас легко поменяла бы все на одну его светлую и живую улыбку…

Уткнувшись лицом в колени, я вздохнула. Внутренний мрак рвал на части мою беспокойную душу, и мне стоило большого труда в очередной раз его обуздать. Да, каждый раз бороться с самой собой, чтобы выжить… и не натворить бед. Хотя, признаться, если бы нашелся повод, с радостью бы кого-нибудь убила… Но даже для практикантов вымещение бессильной злости недопустимо, что уж говорить обо мне? Не мстить миру, только не мстить миру… И направлять буйство внутренней стихии в безопасное русло.

Я криво усмехнулась. Когда я в последний раз ее усмиряла, у меня даже прорезался дар предвидения, чего давно не случалось… Я тогда здорово напугала Таит, но и, надо сказать, здорово ей помогла. В последний раз. Уходя, я сняла с себя ответственность за их с Эри судьбы. И что смогла — то сделала. И вряд ли кто-нибудь смог бы сделать для них больше.

После храма Вечности прошло два дня, и все это время я провела под одеялом, спрятавшись от всего мира. Тьма внутри, чуя конец пути, неожиданно взбесилась и шипела, пенилась, требуя вцепиться кому-нибудь в глотку и забрать с собой как можно больше жизней, назло всем… Но за глотку я взяла ее, усмиряя и успокаивая. И с трудом угомонила. И когда поняла, что готова уйти, не навредив…

— Таит, у тебя есть карты схилис?

Вопрос застал врасплох, и она вздрогнула. Я поморщилась. Ничего, все проходит… И однажды это запуганное и затравленное существо найдет в себе силы поднять голову, смело взглянуть на мир и улыбнуться ему. В первый раз — без страха. И я видела, когда и как это случится.

Удивительные сюрпризы порой преподносит сила: кажется, изучил ее вдоль и поперек, но в самый неожиданный момент она показывает иную свою сторону. Вот и теперь. Упаковывая вещи, я мельком взглянула на Таит и заметила окружающую ее вереницу полустертых призраков. То будущее, о котором ее важно предупредить? Скорее всего. Но без карт я вряд ли справлюсь, предсказания — это вотчина лунных сумерек.

— Есть, кажется, — Таит ушла в мастерскую, а я вновь занялась вещами.

Очень кстати мы встретились… Видит тьма, я бы разорилась на сборах в поход, а снова воровать не хотелось. Не хватало еще, чтобы глава местной воровской гильдии кинулся на поиски конкурента… Помимо магически вместительных сумки и поясного кармана, меня снабдили заговоренной одеждой, и я, воспользовавшись моментом, сунула под подушку деньги. Хорошая работа должна быть хорошо оплачена, да. А то, что я сделала… не в счет. Не в этот счет. Это мои старые долги, девчонок никоим образом не касающиеся.

Надев поясной карман, я заправила рубаху в штаны, одернула тунику, села на пол и обула новые сапоги. Вот и все. Пора в дорогу.

Появившаяся из мастерской Таит выглядела растерянной.

— Они не рассыпаются, — изумленно сообщила она, протягивая мне серый сверток и садясь напротив. — Прежде карты при прикосновении превращались в пыль, и для этих мне пришлось долго заговаривать ткань…

— Так ты была проклята, как и вся твоя семья, что вредило картам, — пояснила я, бережно разворачивая сверток и перемешивая старую, потертую колоду.

Карты схилис — хранители дома и семьи. Спрятанные в шкафу и, казалось бы, забытые, однажды они напомнят о себе, появившись под подушкой у главы дома, и предупредят об опасности, подскажут верный путь, ответят на вопрос, дадут совет. Но, конечно же, их нужно уметь читать, чего Таит, судя по заинтересованному взгляду, явно не умела.

— Учись, — посоветовала я, — пригодится.

И разложила карты по четырем стопкам. Белые карты — это свет и прошлое, дымчато-серые — сумерки и настоящее, черные — тьма и будущее, сизо-синие, пульсирующие — Вечность и неизведанное: то, что необязательно случится, но если случится — в корне изменит ситуацию. В центр расклада я положила серебристую карту Изначальности и пристально изучила окружающих Таит призраков. А те, столпившись за ее спиной и выглядывая из-за плеча, жестикулировали, пытаясь что-то рассказать. Я кивнула им, и карты, повинуясь жесту, перемешавшись, сложившись в причудливый узор.