Нож вернулся во вшитые в поясной карман ножны, и я полезла дальше, изредка устраивая короткие передышки. И чем выше поднималась, чем жарче припекало солнце, тем сильнее меня одолевали сомнения. Что-то не так… Скала не может быть столь высокой, а я не могла за несколько жалких сезонов растерять навыки, тем более что на месте не сидела. Значит, мне мешали подняться. А так мешать может только магия.

В моей душе вспыхнул азарт. Кроме башенки я очевидно найду здесь еще кое-что… важное. Пресловутое сокровище Спящего стража? Возможно. На ближайшем же выступе я встряхнула перчатки и быстро, пока в воздухе кружила красная пыль, начертила ею знак опознания. Скала вздрогнула, гулко вздохнув, побледнела, становясь прозрачной, и я, сев боком, пытливо всмотрелась в ее сумрачные глубины. Но успела заметить лишь багряную вспышку света, когда ударной волной меня едва не смело с выступа.

Поминая тьму и ее же тратя на спасение, я прильнула спиной к единственной опоре, «приклеиваясь», схватилась вспотевшими ладонями за выступ и поджала ноги, до судорог в икрах цепляясь за скользкий камень. И начала считать про себя, дрожа вместе со скалой. На одиннадцатом счете она «замерла» и вновь стала непроницаемо-красной.

Со стоном распрямив ноги и пошевелив пальцами, я перевела дух и задумалась. Пока не разберусь, что скрывают каменные недра, и не взломаю защитное заклятье, — не окажусь на вершине и не добуду башенку. А скрывать скала могла все, что угодно: и банальное золото, спрятанное усопшим скрягой, и древний артефакт, окруженный защитной сферой собственной силы. То есть…

Я потерла руки, и кончики пальцев запульсировали от пробудившейся силы. Там, где потерпел поражение искатель, может выиграть темный маг, а проклятье Таит пошло мне на пользу. Я моргнула, и необъятный мир пойманной птицей забился в рассекающих его сетях. Ясное небо, бурное море и красная скала в одно мгновение потеряли объемность, превратившись в узкие, горизонтальные, вертикальные и диагональные, переплетающиеся друг с другом черточки. В то, что мы называем гранями мира, — в каркас и «скелет» мироздания.

Сев вполоборота и примерившись, я резким движением ладони вспорола по вертикальному шву тонкую грань скалы. И поспешно отвернулась, закрывая голову руками, когда из щели в скале со свистом вылетел пыльный ветер. Работа с предметом через грани мира стирает любые заклятья, любую защиту… даже очень старую и мощную.

Я подняла голову, бегло осмотрелась и улыбнулась. До водной черты, оказывается, шагов десять, а надо мной — руку протяни, уцепись, и ты внутри, — чернела глубокая щель, новый вход в глубины Спящего стража. И почти не осталось силы, и опять внутри пусто, и в солнечном сплетении привычно скулит голод, требуя магии, которой не откуда взять… Встав, я отряхнулась и едва успела поймать упавший сверху сапог.

— Молчун!..

Второй сапог, прицельно сброшенный на мою макушку, тоже был ловко пойман налету.

— Прекрати буянить, — я строго взглянула на ворона, — не то время и не то место.

Тот обиженно заворчал, привычно выражаясь на разных языках животного мира, не имеющих никакого отношения к птичьему облику. Сев, я неторопливо зашнуровала сапоги, достала платок и вытерла грязное лицо. Молчун обиженно засопел и хрипло кашлянул.

— Что, говоришь, случилось? — переспросила я.

Оказалось, устремившись к вершине, он, пока я в расстройстве ползала по скале, кружил вокруг сплошной стены. И, когда заподозрил неладное, не смог ни найти меня, ни мысленно со мной связаться.

— А чего ты хотел? — я спрятала платок в карман и встала. — Магия, дружок, есть магия, а мы лезем в ее сердце сразу после пика активности источника силы. Ничего удивительного.

Ворон угрюмо хрюкнул. Я насторожилась:

— Чья, говоришь? Темная? Но…

А ведь прежде я сталкивалась с хранилищами древних темных… Хлосс говорил, что многие маги, предвидев начало войны, прятали свои ценности по всему миру, чтобы они не попали в руки света или сумерек. И три таких тайника я в свое время случайно раскопала, вернув в братство темных бесценные записи времен Старшего поколения эпохи Девятого. И как же маги прошлого умели прятать и сокровища, и следы заклятий, если я, тьма Старшего поколения, не ощущала знакомую с рождения стихию… Лишь чувствительный к силе мрака Молчун ее улавливал.

Я вдохновенно улыбнулась. Наконец-то мне снова повезло!.. Прежде заниматься поисками утраченного я, увы, не могла — не было ни денег, ни времени, ни возможности. Зато были обязательства, гора заказов и вероятность вылететь из гильдии.

Конечно, после серебряного узла и Среднего поколения я могла уйти на вольные хлеба, раз в сезон принимая заказы от гильдии и «отрабатывая» учебу, но… Деньги. Деньги — это то, что крепко держало меня в гильдии искателей. Деньги и… братство. Которому нужно помогать (особенно — подрастающему поколению темных), как когда-то помогали мне. Мы — семья, и этим все сказано. И лишь однажды я позволила себе забыть о братстве, сломавшись под напором обстоятельств. Почти сломавшись.

Собравшись с мыслями, я подтянулась на руках и пролезла в проход. Льдистые темно-красные стены слабо мерцали и искрили, когда по ним скользил солнечный луч. Проход получился довольно узким, и я боком протиснулась меж двух скользких скальных стен. Молчун черным псом бежал впереди, шумно принюхиваясь и фыркая. Он твердил, что мы наткнулись на тайник темного, и я ему верила. Я могла пройти мимо загадки мрака, но Молчун — никогда. Воплощение тьмы, он чувствовал ее всегда и везде. И теперь уверенно шел по следу.

Проход вывел в просторный коридор. Оглядевшись, я завистливо вздохнула. Сильны же маги древности, ой, сильны… Крошечная скала в океане снаружи — и запутанная сеть необъятного лабиринта внутри… Я таких высот вряд ли достигну, даже если вслед за башенками найду Девятого.

Не теряя бдительности, я отправилась за Молчуном на запах тайны. Незримый и едва заметный, он беспокойно витал в воздухе и звал, неумолчно звал… вперед. И я поспешно шла вперед в кромешной тьме, но когда меня смущал мрак? В темноте я видела лучше, чем днем, с легкостью различая и зернистые крупинки скальной породы, и их цвет, и свисающие с потолка зубья сталактитов, укутанных в красно-серую паутину. И в темноте, как всегда, обострялись чувства, вплоть до душного ощущения пульсирующей тишины. Полной тишины. Ни шума моря, ни криков птиц, ни звука шагов… Только тишина и затхлый, сухой, пыльный запах древних стен и неизвестной тайны.

Коридор то сужался, то расширялся, то вел прямо, то петлял и раздваивался. И возле одной из развилок мы остановились. Молчун, виновато поджав хвост, тихо мяукнул. Не знаешь, куда идти дальше? Отовсюду одинаково веет тьмой? Оглядевшись, я присела на корточки и начертила на пыльном полу символ определения. Куда? Из центра символа разбежались золотистые искорки, исчезнув в темных глубинах всех трех проходов.

Мы с Молчуном переглянулись и одновременно поняли, что это значило. Символ определения находит верный путь только тогда, когда он ведет к скрытой тайне, но точно такой же тайной он считал ловушки. И один проход приведет к искомому, а остальные — к смерти. И, если я разбираюсь в повадках древних темных, к смерти медленной и мучительной.