Приблизившись, Ройял узнал вдову погибшего ювелира. Она что — ждала полицию, хотя из какой-то извращенной гордости сама ее не вызывала? Ройял собирался спросить, не видела ли она овчарку, но уже знал, что ответа не получит. На аккуратно накрашенном лице застыло выражение крайней враждебности. Ройял ухватил трость покрепче. Он не видел рук женщины и готов был поверить, что в рукавах пальто украшенные перстнями руки сжимают пару длинных лезвий. Почему-то ему вдруг подумалось, что именно она виновна в смерти мужа, а сейчас в любой момент может броситься и на него. И тут же он с удивлением понял, что хочет коснуться ее, обнять за плечи. Его охватила какая-то дикая сексуальность.

— Я ищу овчарку Анны, — сказал он смущенно и, не дождавшись ответа, добавил: — Мы решили остаться.

Сбитый с толку своей реакцией на горюющую женщину, Ройял повернулся и пошел к лестнице, не обращая внимания на боль в ноге. И в холле услышал неистовый лай овчарки, доносившийся из шахты ближайшего из пяти скоростных лифтов. Ройял прижал голову к двери. Кабина лифта, где рычала и прыгала овчарка, стояла на 15-м этаже с отжатыми дверями. Доносились глухие металлические удары по полу и стенам кабины и крики трех нападавших — двух мужчин и женщины.

Когда визг собаки затих, лифт наконец ответил на вызов. Кабина добралась до последнего этажа, и дверь открылась. Еле живая собака лежала на окровавленном полу, голова и плечи были в крови.

Ройял хотел успокоить собаку, но овчарка клацнула зубами, испугавшись трости. Подбежали соседи, стискивая в руках грозное оружие — теннисные ракетки, гантели и трости. Всех попросил расступиться друг Ройяла, гинеколог по фамилии Пэнгборн. Он ходил в бассейн с Анной и часто играл на крыше с овчаркой.

— Дайте взглянуть… Бедняжка, эти дикари тебя уделали… Ройял, отнесем его в вашу квартиру. А потом, думаю, нужно обсудить, что делать с лифтом.

Несколько недель гинеколог убеждал Ройяла вмешаться в систему коммутации электрических цепей здания — в качестве средства мести нижним этажам. Эта предполагаемая власть над высоткой главным образом и привлекала соседей к Ройялу. Мягкими руками и манерами врача на обходе Пэнгборн немного раздражал Ройяла; он как будто постоянно пытался утешить беспокойную пациентку в интересном положении. Впрочем, Пэнгборн принадлежал к новому поколению гинекологов, которые вообще не притрагиваются к пациенткам и не принимают новорожденных. Он специализировался на компьютерном анализе криков рожениц, по которым прогнозировал все будущие жалобы. И естественно, единственной привязанностью Пэнгборна в высотке была лаборантка со 2-го этажа — тощая, тихая брюнетка. Хотя после начала стычек он порвал и с ней.

Ройял смотрел, как Пэнгборн успокаивает пса и осматривает раны. Потом они наполовину донесли, наполовину доволокли собаку до квартиры.

К счастью, Анна и Джейн Шеридан отправились в супермаркет 10-го — на единственном лифте, оставленном для общих нужд.

Пэнгборн уложил собаку на покрывало дивана.

— Хорошо, что вы тут, — сказал Ройял. — Вы не на практике?

Пэнгборн погладил опухшую голову овчарки; его белая ладонь казалась еще тоньше от крови.

— Я езжу в консультацию два раза в неделю — как раз хватает времени прослушать последние записи криков. А так — здесь дежурю. — Он пристально посмотрел на Ройяла. — На вашем месте я бы присматривал за Анной — если вы не хотите, чтобы она…

— Разумный совет. А вы не думали уехать? Нынешние условия…

Гинеколог нахмурился, словно не понимая, всерьез ли говорит Ройял.

— Я только въехал. С чего это я буду уступать этим людям? — Он решительно ткнул в пол окровавленным пальцем.

Пораженный тем, с какой решимостью этот утонченный и педантичный человек собирался отстаивать свои владения, Ройял проводил его до двери, поблагодарил за помощь и пообещал обсудить с ним диверсии на лифтах. Следующие полчаса Ройял промывал овчарке раны. Нападение пробудило в нем почти осознанное желание конфликта. До сих пор он действовал, как миротворец, удерживая соседей от бессмысленной мести. Теперь он жаждал беспорядков. Любой ценой.

Где-то внизу разбилась бутылка, грохнувшись на балкон, — короткий взрыв на фоне нарастающего рева магнитофонов, криков и стуков. Свет в доме начал гаснуть, зачехленная мебель вокруг Ройяла будто таяла в тумане. Близился вечер, скоро начнется опасное время. Представив, как Анна будет пробиваться обратно с 10-го этажа, Ройял повернулся к выходу из квартиры.

У двери он остановился, накрыв ладонью циферблат наручных часов. Об Анне он беспокоился с прежней силой — по крайней мере, ощущал к ней сильные собственнические чувства, — но решил подождать еще полчаса, прежде чем отправляться на розыски. И пусть это только увеличит опасность, возможность стычки. Ройял спокойно прошел по квартире, замечая на полу телефоны с аккуратно накрученными кабелями. Анна, даже если попадет в ловушку, позвонить не сможет.

Ожидая в темноте, он поднялся в пентхаус посмотреть на чаек. В вечерних сумерках их оперение казалось призрачным. Как птицы, поджидающие на карнизах мавзолея, они сверкали крыльями над белым бетоном. Ройял думал о жене, о том, что на нее могут напасть, и почти сексуальная дрожь от опасности и жажды мести скрутила нервы. Через двадцать минут он покинет квартиру и начнет убийственный спуск — смертельное пике. Жаль, что нельзя взять с собой птиц. Ройял представил, как они ныряют в лифтовые шахты, кружат над лестничными пролетами и мчатся по коридорам. Он смотрел, как птицы кружат в воздухе, слушал их крики и думал о грядущем насилии.

В семь часов Энтони Ройял отправился с белой овчаркой на розыски жены. Пес оправился после побоев и шел, прихрамывая, впереди. Его промокшая шкура была покрыта ярко-алыми пятнами. Этими знаками битвы Ройял гордился, как и пятнами крови на своей куртке. Словно подражая псу, Ройял носил на груди и бедрах его кровь, как знаки отличия на костюме палача.

Он начал спуск в глубины здания с холла скоростных лифтов. Из кабины только что вышла группа возбужденных соседей, — четырьмя этажами ниже жильцы с 15-го разграбили квартиру. Такие налеты происходили все чаще. Особенно уязвимыми были пустые квартиры, даже оставленные всего на один день. Какая-то нематериальная система связи предупреждала готовых к рейду налетчиков, что квартира десятком этажей выше или ниже готова к разорению.

С трудом Ройял нашел лифт, который довез его до 35-го этажа. Ресторан был закрыт; приготовив последний обед, шеф-повар и его жена навсегда скрылись. Кресла и столы громоздились беспорядочной баррикадой, на двери висел замок. Высокие обзорные окна, открывавшие волшебный вид, были закрыты ставнями, и северный конец бассейна погрузился во тьму.

Последний пловец, рыночный аналитик с 38-го этажа, как раз вылезал из бассейна; его жена караулила у раздевалки, пока он переодевался. Овчарка прошлепала по лужам на липких плитках под вышками и облегчилась в открытую дверь пустой раздевалки. Женщина даже не поморщилась. Ройял почувствовал гордость за пса — возрождался примитивный рефлекс территории. Пометив раздевалку ярко-желтой собачьей мочой, Ройял ее захватил.