потом обновленными, заряженными духовно и физически. Конечно, и Ципора хотела так себя ощущать. Она стыдилась, что без радости думает о заповеди Всевышнего. И она непременно будет ее исполнять. Суть иудаизма – слушаться слова Господа, даже если не хочется. Раз Он всеведущ и всемогущ, уж конечно, Ему виднее, чем ей. И все же с миквой такая морока: хорошенько вымыться перед выходом, успеть уложить детей, нервничать, как бы не встретить по дороге кого знакомого. Если бы кто-то из общины увидел ее и догадался, куда она направляется, он бы мог представить, что произойдет потом между Ципорой и ее мужем.

А Ципора как раз очень даже предвкушала то, что произойдет, – оно почти что оправдывало всю эту мороку с миквой. Если дети спали, а муж возвращался после своих уроков для взрослых, и телефон не звонил, и в раковине не громоздилась гора грязной посуды, а на кровати не валялись бумаги и одежда, Ципора с мужем могли наконец побыть наедине. Долгих двенадцать дней и ночей они не прикасались друг к другу, не делили постель, не раздевались друг перед другом, не передавали тарелку или книгу, чтобы не вызвать сексуального желания. Этот период возвращал их к тем дням, когда они еще не были женаты и ни разу не касались друг друга, ни единого, ни разочка; им даже не разрешалось оставаться вдвоем в закрытой комнате. В ночь после миквы по телу Ципоры мурашки бежали, как от первого прикосновения. Ее охватывала дрожь, когда рука мужа скользила по ее коже. Просто невероятно, что такое наслаждение было дозволено и даже считалось мицвой и что сам Господь задумал это для них.

Стараясь отвлечься на то, что ждало впереди, Ципора придумала, чем еще скрасить для себя ритуал миквы. Перед выходом она принимала ванну с пеной. Намечала себе маникюр на следующий день. Вызывала няню, хотя сама была целый день дома. Но все это не помогало. Как бы тщательно она ни мылась, Ципора понимала, что не исполняет сам дух заповеди. Выходило физическое очищение, но не духовное. Ее внутренний непокой пятнал чистые воды миквы.

Ципора листала случайные номера «Южной жизни» и «Женского журнала для дома», вскользь пробегая статьи о том, как выглядеть моложе, как ухаживать за проблемной кожей, как приготовить воскресный бранч за пятнадцать минут. Она уже с полчаса ждала своей очереди, когда послышался стук в дверь. Ципора понятия не имела, кто это мог быть, но знала, с кем у нее совпадает цикл, так что вариантов было не так уж много. Несколько лет у них с Леанной месячные шли один в один, и, когда случилось, что Леанна пропустила месяц, Ципора уже знала, что та беременна.

Ципора отворила дверь. На пороге стояла Бат-Шева, лицо отмыто до скрипа, щеки горят. Мокрая голова. Мы покрывались, чтобы случайный встречный не догадался, куда мы идем; Бат-Шева же была с распущенными волосами.

– Надеюсь, я не слишком поздно. Никак не удалось вырваться пораньше, – сказала Бат-Шева.

Она села, как будто прийти в микву было для нее самым обычным делом на свете. Но миква предназначена только для замужних женщин, поэтому Ципора не могла взять в толк, что здесь делает Бат-Шева. Ципора смолчала, надеясь, что по ее ошарашенному виду Бат-Шева сама догадается, до чего неподобающе ее поведение, и объяснится. Должна же она понимать, что ее появление нуждается в каком-то оправдании! Но такового не последовало, и пауза начала тяготить Ципору.

– Дождь уже пошел? – спросила она.

– Пока нет. Но, похоже, вот-вот начнется.

– Что ж, надеюсь, он подождет, пока я не дойду до дома.

Бат-Шева скинула сандалии и достала из вязаной сумочки пемзу.

– Забыла про ступни, – сказала она и, закинув ногу на ногу, принялась тереть пятку, роняя мертвую кожу на пол. – Люблю ходить босиком, но это убивает ноги. – Она убрала пемзу обратно. – Как вы считаете, ногти достаточно короткие? Законы такие дотошные, я всегда напрягаюсь, все ли сделано правильно.

Не очень того желая, Ципора все же наклонилась взглянуть на пальцы.

– По-моему, вполне нормально, – сказала она.

Ногти могли быть и покороче, почти всю белую часть положено срезать. Но Ципору не сбить с вопроса, что вообще здесь делала Бат-Шева. Миква – один из краеугольных камней иудаизма, столь же важных, как соблюдение шабата и кашрута. Стоит только начать попирать законы, подгонять их так и сяк под свои прихоти, и они утратят свою законность – и превратятся из слова Божьего в слово людское. Ципора подумала о сыновьях первосвященника Аарона. Они так самозабвенно бросились служить Всевышнему, что позабыли о точном следовании законам. И Господь, разгневанный их чрезмерным рвением, сжег их в Небесном огне. Ситуация с Бат-Шевой была не лучше. Ципора закипала все сильнее. И что дальше, возмущалась она, религиозная анархия?

Наконец пришла очередь Ципоры. Дома она уже приняла ванну, так что теперь оставалось лишь ополоснуться в душе. Она секунду постояла под горячей водой, подставив под струю уставшую спину и ноги. Завернулась в махровый халат и мысленно пробежалась по списку, чтобы убедиться, не забыла ли она чего: кутикулы подстригла, зубной нитью воспользовалась, локти оттерла, почистила пупок, уши и между пальцами ног. Довольная тем, как тщательно она подготовила тело, Ципора произнесла молитву, написанную на карточке возле душа: И как я очищаю тело своё от нечистоты в воде, так Ты по великой милости Своей и великому милосердию Своему очисть мою душу от всякой нечистоты и скверны.

Войдя в комнату с миквой, Ципора сняла халат. Смущенно опустила глаза, по-прежнему чувствуя себя неловко голой в присутствии другого человека. Она напряженно ждала, пока служительница, Бесси Киммель, проверяла, не осталась ли у нее вдруг грязь под ногтями или лишняя кожица на пальцах ног.

– Что нового, дорогая? – поинтересовалась Бесси, снимая с Ципоры волоски, приставшие к спине.

– Ах, да ничего, – вздохнула Ципора.

К обязанностям служительницы Бесси относилась со всей серьезностью. «Это вовсе не так легко, как вам кажется, – говаривала она. – Думаете, мне только и требуется, что следить, есть ли чистые халаты и полотенца? Это-то несложно. А вот ответственность – другое дело. Надо проследить, чтобы вы окунулись целиком и не касаясь руками и ногами стены. И вы даже не представляете, какие тайны приходится хранить: кто забеременел, кто набрал вес, есть ли шрам от кесарева. Все, что у нас случается, проходит перед моими глазами».

Мы помнили первый раз, когда оказались в микве, за день-другой перед свадьбами. Мы нервничали, прекрасно сознавая, что вступаем во взрослый мир наших