— Всегда знала, что губа у тебя не дура, Рейнер. Такую куколку отхватил, — с улыбкой проговаривает старшая женщина — Катерина Львовна.

Я, все еще силясь отойти от шока, молча проглатываю это шутливое замечание.

— Тата не любит, когда ее сравнивают с куклой, — серьезно предупреждает Андрей, сохраняя при этом очевидное уважение к женщине.

Теряюсь только от того, что он в принципе посчитал нужным озвучить подобное. Все остальные эмоции стараюсь задвинуть подальше. Подумаю об этом позже, когда смогу расслабиться.

— О, простите, — крайне эмоционально восклицает Катерина Львовна. А мне отчего-то легче становится при осознании, что смущаюсь тут не только я. — У меня не было намерения вас обидеть.

— Ничего. Я понимаю.

Шесть пар глаз продолжают бегать и пересекаться, но говорить нам, что неудивительно, не о чем.

— Ну что, на перекур, пока есть время? — вносит предложение высокий и крупный мужчина, которого Рейнер представил Романом.

У него тяжелый, уверенный и спокойный голос. Озноб вызывает, вот так, одно лишь звучание. Подобное у меня случается лишь с Андреем. Но с Андреем-то понятно…

Мм-м, что понятно?

Осознаю, что выпала из реальности, когда этого огромного, устрашающего на вид мужчину отчитывает жена.

— Саульский, сколько просить, не кури натощак, — удерживает его за рукав рубашки.

— Мурка, я дома кофе выпил. И пока ты шкурку начесывала, дважды покурил. Так что расслабься, — затыкает ей рот коротким поцелуем.

Отрываясь, мгновение в глаза смотрит. Да так, что мне неловко становится. Горячей магмой на пол сливаюсь.

Что за день? Я не готова!

В поисках хоть какого-то равновесия, обращаю все внимание к Андрею. Как раз в тот самый миг, когда он сам ко мне наклоняется. Сталкиваемся взглядами. Искрами воздух высекаем.

Инстинктивно за руку его хватаю. Он этот жест прослеживает. Поджимает губы и выразительно вдыхает через нос.

— Я недолго, — сдержанно успокаивает.

Но я все равно его отпускать не желаю. Приходится напомнить себе, что я не ребенок, а Рейнер — не мой родитель. Он в принципе не обязан носиться с моими тараканами и повышенной эмоциональной переживательностью. Не обязан… Все совсем иначе. Как бы мне ни хотелось обмануться, Андрей является источником моего беспокойства.

— Хорошо, — разжимаю пальцы и со странным сожалением отпускаю.

Боюсь, что с женщинами у меня не найдется ни единой общей темы. Уже представляю, как между нами на неопределенный срок повиснет тягостное неловкое молчание, и даже прикидываю, как буду с ним справляться. Однако едва мы опускаемся в мягкие кресла зала ожидания, та, которая мурка, а точнее Юлия Саульская, берет на себя роль тамады.

— Непривычно видеть Рейнера со спутницей. Я его сто лет знаю. Он нас часто навещает. Но всегда один. А тут Рома говорит, что Андрей будет с невестой. Говорит, вы давно знакомы. «Зеленая» любовь Рейнера, так сказал!

Юля так изумительно красива, так потрясающе экспрессивна и так бодряще энергична! Заставляет заслушиваться и засматриваться. Нашу с Андреем историю ей удается завернуть, как самую распрекрасную конфету.

Сижу, с открытым ртом взираю на Саульскую и пытаюсь угомонить бегающих по коже мурашек.

Оглушающим гонгом подгоняю сознание к пониманию, что все сказанное — лишь субъективное видение ситуации. В реальности это не имеет никакого отношения к нам с Рейнером.

Вот только я чувствую себя обязанной подыгрывать этой выдумке. Хотя бы для того, чтобы не лишиться последних крох достоинства. Не рассказывать же ей, что меня купили для сексуальных утех.

— Да. Мы выросли в одном дворе. В одном доме, — проговариваю, поражаясь тому, как легко мне удается включиться в навязанную роль. — Он был моим защитником. Всегда.

— Это так романтично, — улыбается Юля. — Правда, Катерина Львовна?

— Да. Я тоже в восторге от таких историй. Любовь, которая выдерживает годы, расставание и становление характера, как правило, самая что ни на есть крепкая.

Да уж… Глубже просто не копнуть.

Мысленно поправляю розовые очки, которые мне предстоит носить, как минимум, следующие три дня. И улыбаюсь.

Да, я впервые за долгое время улыбаюсь. Улыбаюсь почти легко.

Почти.

Не день — сплошное испытание. Сначала трясусь в самолете. Андрей даже предлагает подышать в бумажный пакет. Но мне хватает того, что он берет за руку. Цепляюсь за него. Слушаю приглушенный и размеренный голос.

— Все в порядке. Полный контроль. Дыши глубже и медленнее.

Я им дышу. Вдыхаю, вдыхаю, вдыхаю… Щекой о колючую щетину трусь, к горячей коже прижимаюсь.

— А если мы упадем и разобьемся?

— Ну и похер. Вместе же, — заметив, как расширились мои глаза, вздыхает и ведет по моей щеке ладонью. — Эй, девочка, мы не падаем. Что за манера наперед паниковать? Бояться того, что, вероятно, хрен когда случится.

— Андрей…

— Просто дыши. Давай, со мной.

— Дышу…

И правда, что мне терять? Все и так хуже некуда.

— Умница, девочка, — когда он так говорит, я совсем о другом думаю.

Вспоминаю нашу сексуальную близость. Мое волнение меняет окрас и амплитуду. Глаза еще больше от изумления расширяются.

Наконец бортпроводница приносит мне какую-то таблетку, и спустя некоторое время я окончательно расслабляюсь. Удается даже задремать. Но руку Рейнера не отпускаю до самой Москвы. В реальном времени — это больше восьми часов.

Повезло ему со мной… Сам виноват.

Так сложилось, что я с болезненным скепсисом отношусь к любым внешним оценкам. Это касается не только людей. Всего, что можно визуально увидеть. Но даже на меня Москва производит колоссальное впечатление. Город очень красивый, но масштабы пугающие.

Мне неуютно и страшно. В такси все так же жмусь к Андрею. Теперь я, словно ребенок, который боится потеряться. В окно не смотрю. Дорожная развязка и количество транспорта вызывают головокружение и тошноту. Но к Рейнеру глаз не поднимаю, зато ощущаю, как он чуть стискивает мои пальцы своими, и уже ровнее выдыхаю.

После регистрации в отеле, занимаем соседние с Саульскими номера. Андрей, как обычно, уступает мне возможность первой освежиться с дороги. Я стараюсь долго не возиться. Понимаю, что все устали и проголодались.

— Все? — спрашивает и взглядом окидывает, оценивая гостиничный халат.

Я же не обязана и здесь голой из ванной идти? Вдруг кто-то постучит…

От его внимания мне становится жарко. Да так, что внизу живота томление разгорается.