можно сказать, отдыхаем уже, — отвечает Снежана и сама идет к бару, вскоре возвращается с бутылкой шампанского и ножом. — Кристинка, подруга, покажи класс!

Я встаю с места, принимаю из ее рук бутылку и нож. Этому фокусу меня научила Алинка. Не одну я бутылку тогда испортила, зато сейчас все действия доведены до автоматизма. Ловкость рук, как говорится, секунда, резкое движение руки с ножом — и пробка отлетает от бутылки, шампанское брызгает в стороны, но львиная доля напитка остаётся в ёмкости. Аплодисменты участников мальчишника не заставляют себя ждать. Снежка подставляет два бокала, я наливаю в них шампанское, один бокал Снежана забирает и опять устраивается у жениха. И я, пригубив всего глоток, сажусь на прежнее место.

Снежана быстро выпивает свой бокал, наливает еще один и вскоре перемещается на колени к виновнику торжества. Он обнимает ее за талию, довольный такой, счастливый, но действительно парни оказываются приличными: не пошлят, не хамят, не лапают нагло. Даже когда, закончив с пивом, они начинают пить напитки покрепче. Я же выпиваю за весь вечер лишь бокал шампанского, мне этого более чем достаточно.

В какой-то момент Снежка приглашает жениха танцевать, меня тут же приглашает темненький, опережая на секунду своих более пьяных друзей. Мы выходим в центр уже вовсю танцующей толпы других гостей.

— Ты очень красивая, — шепчет мне мой партнёр по танцу. Его имя за столом я так ни разу не услышала.

И очень боялась в тот момент, что больше его не увижу.

26

"И лучше бы ты его больше не увидела", — шепчет внутренний голос.

Я осознаю вот в эту секунду, что сплю. Понимаю, что боль в животе отпускает. Но вот подсознание упрямо ковыряется в памяти, поднимая с самой глубины так старательно спрятанные мною там воспоминания.

Мы увиделись уже на следующий день. Он пришел один, занял столик поближе к сцене и ждал. Первым его увидела не я, а Снежка.

— Смотри, вчерашний темненький пришел, — кивая мне в зал, подмечает она.

Подхожу, аккуратно выглядываю, смотрю на него и не могу сопротивляться улыбке.

Этот парень вызывает во мне странные эмоции. Впервые со мной такое. Влюбилась, что ли? Вот так, не зная человека, толком с ним не пообщавшись?

А так бывает?

— Тина, иди, твой номер, — появляется рядом Эдик, и я спешу на сцену.

Танцую по факту я для всех, но сама представляю, что только для него. На мне костюм египетской принцессы, много деталей, тёмный парик. Но я знаю — он меня узнал. Пристально смотрит, ловит каждое движение. А я стараюсь. Так даже для приёмной комиссии не старалась.

После выступления выхожу в зал. А его уже нет. Зато он передал мне через администратора приличные чаевые.

После он появился через два дня. У меня был выходной, но на следующий рабочий о его появлении накануне мне воодушевленно сообщила Снежана.

— Спрашивал он про тебя у Эдика, — добавила она в конце.

— Что спрашивал?

— Как ты работаешь.

Улыбаюсь. Довольная ужасно. Сама не понимая чему.

Готовлюсь к номеру, сегодня он не индивидуальный, сегодня групповой. "Танец страстных наложниц", — так обозвал его Эдик. И костюмы для него почти до неприличного открытые: полупрозрачные длинные юбки с разрезом на обеих ногах почти до самого паха, широкий пояс поверх юбки с гремящими золотыми висюльками, лиф — два скромных треугольника, едва прячущих грудь. Зато лица прикрыты чадрой из той же ткани, что и юбки.

Снежанка тоже участвует в номере. Перед каждым выступлением у нее есть ритуал: она выходит покурить на улицу. И сегодня тоже пошла. Возвращается вся какая-то возбужденная, запыхавшаяся.

— Опять там твой приехал, ‐ шепчет мне она, — видела его, он на задней стоянке парковался, ты прикинь, какая у него тачка!

— Какая?

— Ну как ее, ну это, — топая ножкой, вспоминает Снежа, — ну на капоте эмблема с кошачьей головой…

— Ягуар? — догадываюсь я.

— Да, да! — почему-то радуется она. — Дорогущие же они! У него такая, бирюзовая, цвет отпад! — но тут вдруг резко грустнеет и заявляет: — Ну тебе и повезло, подруга, походу, богатенький парень на тебя запал… — Снежка поправляет мне бретельку лифа, нервно поджимая губы. — Эх, ступила я тогда, надо было мне в тот вечер не возле жениха крутиться, он-то что, все, женился, небось…

А я ее не слушаю. И на машину мне все равно. Кто знает, может, и не его она. Главное, что опять пришел. А значит, я ему все-таки нравлюсь.

Мы выходим на сцену. Танцуем. Я сразу его замечаю, сидит за тем же столиком, что в прошлый раз. Внимательно за нами наблюдает. Вглядывается в каждую, пытается найти меня? Узнает ли?

Узнает, замечает татуировку у меня на руке, расплывается в улыбке.

А я старательно отвожу от него взгляд, потому что, засмотревшись, отвлеклась, чуть не сбилась с ритма, чуть не забыла следующее движение в танце.

Закрывая глаза, растворяюсь в своих ощущениях. И понимание того, что он на меня смотрит, я чувствую именно его взгляд, такой тёплый и ласкающий, усиливает страсть к танцу. Отдаюсь без остатка. Кайфую, наполняясь томной эйфорией.

Музыка останавливается, мы тоже замираем каждая в своей позе. После следуем друг за другом в гримерку. Буквально через секунду к нам приходит Эдик:

— Тина, тебя там зовут. Индивидуальный танец, пойдёшь?

Думаю, что он, мой темненький зовёт, и киваю. Наверное, захотел пообщаться, вот так. Да и танец, я готова повторить восточную страсть для него.

Следую за Эдиком в ВИП-зону. Но увидев того, кто меня там ждет, резко выбегаю. Не он. Не буду. Мчусь обратно в гримерку и возле нее втельмяшиваюсь в широкую мужскую грудь.

— Привет, — нежно шепчут мне на ухо.

Поднимаю лицо. Он.

— Привет, — улыбаюсь я.

— От кого бежишь? — он почему-то продолжает шептать. — Или к кому? — пожимаю плечами. — Может, я счастливчик?

Хочу сказать, что да, я почти согласна. Готова бежать к нему.

Но не хочу показаться легкомысленной.

Наивная дурочка. Влюбившаяся так глупо.

27

Ясность ума приходит медленно. Я понимаю, что очнулась, но продолжаю лежать с закрытыми глазами.

Так, лежать. Я лежу. Причем на чем-то более мягком, чем на том, на чем я провела несколько последних ночей.

А еще мне не холодно, и я не чувствую подвальной сырости.

Здесь вообще вкусно пахнет. Тонкий, сладкий цветочный запах. Духов или кондиционера для белья. Альпийские луга, твою мать…

А еще свет, господи, мне в закрытые глаза бьёт яркий свет!

Распахиваю ресницы. И первым вижу