Особая она там или не очень, но по уму недалеко ушла от подростка. Выдохнула, пытаясь справиться с собой. Поправила волосы, зажмурилась на мгновение. Посмотрела на меня. Сейчас будет врать. Догадаться было несложно.

Вместо пустых слов сунула руку себе под одежку, оттянула манжету свитера. Вздрогнула шея, натянулась нить — на ладони Мицугу красовалось то, что мы искали.

На небесах ухмыльнулись, кто сказал, что чудесам вышел срок? Алмазная пуля. Девчонка все еще хранила в своем теле эльфийское проворство, отдернула руку ровно за миг до того, как Кэлисса попыталась сорвать с нее бирюльку.

— Откуда это у тебя?

Мицугу отскочила, но недалеко. Я покачал головой, давая понять. что еще одно неосторожное движение — и в этот раз пистолет будет призван по назначению. Она выдохнула, смирилась, что придется расстаться с сокровищем.

— Нашла, пока они… рыскали в поисках меня.

Неуверенность в голосе. Мы переглянулись с Кэл, но домыслов озвучивать не стали.

— Отдай, — на этот раз агент магической безопасности требовала. Девчонка нехотя, но подчинилась. Украшение перекочевало в ладонь моей спутницы.

— Это она, Максимка! — острый взгляд фанатки вспыхнул в глазах Кэлиссы настоящим пожаром. — Видишь? Вот здесь и здесь?

Кивнул вместо ответа. Буквы на золоте гильзы: М. Н.

— Это ее инициалы! Молчунья и «Ноябрь». Так звался ее пулемет.

Снова кивнул, но почему эти царапины не могут быть Машей Носовой, например, не понимал. Мне и не нужно.

— Вы меня отпустите? — в глазах Мицугу на миг блеснула надежда. От детской наивности она тоже не избавилась.

— Как же, вот прямо сейчас!

Кэл встала, уперев руки в боки. Предвидела, что будет дальше. а потому бросилась на девчонку, провела захват. Я не успел сказать и слова, как на бывшей террористке защелкнулись наручники.

— Пойдешь с нами, там решим твою судьбу. Что же до тебя… — она посмотрела мне в глаза. Ох и не нравился мне ее взгляд… — Пока торчим здесь, я подержу твою пленницу на мушке. Никуда не денется.

— Я и сам…

— Нет. Подержи-ка лучше Алмазную пулю. Чувствуешь что-нибудь?

Ровным счетом ничего. Позвал на помощь Ириску, но ИИ, осмотрев цацку, покачала головой. Руж-волны если и есть, то она не в состоянии их уловить.

Все тут же поменялось, когда я коснулся стеклянного покрытия бирюльки. Головокружение ударило по мозгам, выбило сначала дух, а затем и сознание.

— Максимка? Максим! — Кэлисса кричала, видя как я заваливаюсь, но ничего не успевала сделать.

Мгла накрыла меня с головой.

* * *

Я большой, она маленькая. Никогда не любил маленьких: слабенькие ручки, слабенькие ножки. Говорливые.

Эта оказалась иной. Упряма, как никто другой. Закинет на спину и тащит. Свободная минутка — я обращаюсь в штангу. Ее можно не любить, но невозможно не уважать.

Красивая. Карие глаза, соломенного цвета волосы. Губы, не знавшие помады и поцелуев. Там, где иные брали красотой и обаянием, она пыталась взять грубой силой и тишиной. Нелегко быть карликом-эльфом. Полтора метра роста. Остроухие сородичи считали ее уродом. Сестры по оружию — младшей сестрой. Я просто считал ее своей.

Тяжелый короб патронов, язык ленты лупил по ногам. Подъем тяжел, но она справится.

Я говорил — она не слышала. Приходилось общаться с иными на языке огня сразу и за обоих.

Плакса все время лезла к ней: погладить, заплести косички. Поделиться шоколадкой. Норовила отложить меня в сторону, словно я неподходящая для такой девочки игрушка. Молчунья выскальзывала из объятий, потому что это другое. Другое, непонятное, непривычное.

В глубоком детстве было тяжко: неприязнь родных, побои сверстников. Нет ничего постыдней для остроухого, чем быть ниже человека. А здесь она своя, и ей тяжело признавать, что мир состоит не из одних лишь разочарований.

Она любит остальных по-своему, по-эльфийски. Но больше всего любит меня…

Тряпица, обшитая ватой, служит мне подушкой. Сошки упираются в каменистый склон. Прицел позволяет видеть далеко и точно.

Как и всякий эльф, Молчунья видит далеко, стреляет быстро, одним лишь своим видом пугает промахи. Сородичи ее не любили, но стрелять учили не хуже остальных. Таков закон общины…

В глаз оптики мне попадает гаденыш. Любой, кто пришел за моей девочкой — гаденыш. Она считала также, скормила смерти его жизнь. Моего приклада коснулась острая грань кулона, прочертила очередную линию. Ровную, старательную — в Молчунье умирала художница.

Алмазная пуля. Терпеть не мог эту штуку. Всякий раз интересовался, что случится, когда на обоих боках приклада не останется места? Она не отвечала. Наверное, попросту не верила, что сможет прожить так долго.

Я говорил за двоих, отвечал за двоих, надеялся за двоих. Но у каждой надежды есть предел — у моей он уже вышел давно. Нам не приказывали, вызвались добровольно защищать обреченный город, давая драгоценное время. Будто мы действительно могли продержаться те пять дней… еле вытянули половину первого.

Сегодня она жалела, что не взяла шоколад у Плаксы. И что хотела поговорить с добродушной Пышкой, но так и не осмелилась раскрыть рта. А еще Остроглазая… Надо было попросить у нее прощения, за…

Фонтанчики песка заставили нас обоих залечь, забыв обо всем. Теперь — только бой.

Вижу их. Десятки.

Шныряли меж деревьев, ожидая косящей очереди. Тяжелая броня, наспинные минометы. Кто их умудрился изобрести? Сто чертей тому в нос…

Лупили навскидку, вслепую из штурмовых винтовок, не жалея патронов. Парочка парней тащила пулемет. Я видел в нем конкурента.

Новенький «Гаудачч». Слышал, им можно обратить броню шестого уровня в решето. А я лишь только третью прошиваю.

Затихли, не дождавшись ответного огня. Молчала винтовка Остроглазой, с мерзкими мыслями на глаза лезли слезы. Молчунья не хотела думать, что боевая сестрица — все…

Мы воздадим, пообещал девчонке. Ты только сожми ладони на рукояти, палец на рычаг и…

Знают ли эти парни по ту сторону перевала, кто сегодня против них? Смерть под личиной эльфийской карлицы.

Вместо ответа бронированные ухнули на колено перед ее отвагой. И сейчас дадут салют в нашу честь.

Очередью затарабанил по груди первого, товарищу-стрелку отбил руку. Добавил в голову, и он затих, оба рухнули наземь. Тщетная возня. Успели срезать стрелка второго расчета, но наспинные минометы ухнули мерзким свистом.

У девчонки заложило уши. Рада бы стиснуть зубы, зажмуриться, прижать ладони к голове, но продолжает стрелять.

«Гаудачч» врага превратился в истерзанное мной месиво пороха и стали. Стонал и скрипел, будто просил пощады. Я ответил, что от меня ее можно не ждать.

Когда третий расчет пал нашей жертвой, они отступили. Будут перегруппировываться, как же иначе?

Молчунья ждала. Молчунья смотрела вдаль. Поглядывала на пригорок вдалеке, вслушивалась, надеялась услышать тихий шорох винтовки Остроглазой.

Я уже знал, что тщетно. Потому что видел. Хотел, чтобы ее глаз больше не касался прицела, но она смотрит вместе со мной.

Девочки-снайпера больше нет.

Чувствовал — не выдержит. Маленькая, она умудрялась вмещать в себе гораздо больше, чем положено. Любви, нежности, наивности. Доброты. Для ярости в ней тоже было место. Столько, что враги задохнутся.

Скрип подошвы по камню. Среагировал слишком поздно, девчонка успела лишь обернуться. Ладонь легла на рукоять пистолета, что покоился под маленькой грудью. Он — молчун каких поискать, не слышал от него ни словечка за все время. Не услышу и сейчас.

Тройка бойцов обрушилась на нас. Я клял себя на чем свет стоит: будь нос моего ствола повернут к ним — и это был бы их последний день. Но вместо того угрюмо продолжал смотреть в противоположную сторону. Все бы отдал, чтобы повернуться.

Воля. Хотел волю…

Молчунью били. Лупили ее, но больно обоим. Пистолет упал на скалы, потерялся среди редких зарослей травы. Моя хозяйка не успела вскрикнуть, как получила прикладом по голове. Упала, теряя сознание.

Это ненадолго. Я знаю, живой она им не нужна. Палец, одетый в перчатку, лег на спусковой крюк винтовки. Прежде чем грянула очередь, я заплакал.

Зарыдал отчаянным, яростным грохотом, подпрыгивая в безвольных руках хозяйки.

Не видел, куда стреляю, но знал: Остроглазая отомщена, как и хозяйка…

Глава 10

Ключ, скрип замочной скважины. Неприветливая мгла трусливо разбежалась от щелчка выключателя.

Желтый искусственный свет. Корзина с фруктами на кухне видна из коридора. Причудливые картины на стенах.

Кэл