догадываться о том, что телефонный звонок Джо не был простым дружеским разговором.

О, Господи, а что если он всё слышал?

Я испугалась, но тут же принялась успокаивать себя. Я бы наверняка поняла, что он рядом, или увидела, как Алан вышел в холл, ведь я стояла лицом к двери, передо мной был прекрасный обзор.

Сколько бы я не пыталась представить Алана подслушивающим мою путаную болтовню с Джо, у меня ничего не получалось.

Мысленно отругав друга, я, выждав некоторое время, встала с кровати и, тихо ступив в темноту коридора, направилась на первый этаж, в кабинет. В издательстве, всё ещё ждали моего письма с нужными работами. Список по рукописям по-прежнему лежал на столе, а компьютер почти бесшумно работал. Спасибо Алану, что не выключил его.

Я снова ввела злосчастную "Флориду" и щёлкнула по ярлыку "Рукописи для издательства" на рабочем столе. Найдя нужные, я сформировала архив и открыла почтовую программу.

Передо мной возникло пустое белое поле.

Я непонимающе поморгала. Фрэнк что, вообще не писал писем?

Пощёлкав по почтовым папкам, я обнаружила, что все они пустые. Вздохнув, набрала новое письмо, указала е-мэйл редакции и, приложив архив с рукописями, отправила. Что ж, одно дело сделано.

Закрыв почту, я замерла, решая, стоит или не стоит углубляться в изучение содержимого. Что такого мог скрывать от меня Фрэнк, что он решил установить пароль? Глубоко вздохнув, я решилась и... наткнулась на очередное "ничего".

Такое ощущение, что Фрэнк вообще не пользовался компьютером, кроме как для изучения тех рукописей, которые улетели на редакционный адрес. Иначе говоря, никакой информации, никаких документов, ни фотографий, ни файлов, ничего. Пусто.

Устало, проведя рукой по лицу, я выключила компьютер.

13

Не хочу об этом думать. Я измотана и у меня слишком много вопросов, ответы на которые я не знаю.

Фрэнк что-то скрывал от меня, и с каждым новым днём, прошедшим после его смерти, я узнавала новые подробности. Теперь же Джо посеял сумятицу в мой, было, начавший успокаиваться мир. Я отказывалась верить ему, хотя небольшая часть меня тихо нашёптывала, уговаривая расценить его предупреждения, как здравые. Я сойду с ума, если буду постоянно думать об этом. Решительно встав из-за стола, я направилась обратно к себе.

В эту ночь сон долго не шёл ко мне, но постепенно мигающие на небе звёзды и ровный, бледный диск луны за окном, куда я смотрела, как заворожённая, убаюкали меня. Закрыв глаза, я погрузилась в неровный, обрывчатый сон. Мне уже давно не снилось ничего связанного. Наверняка, если бы каждый из нас оказался в реальности собственных сновидений, он бы подумал, что попал в сумасшедший дом. Мысли, сцены и картины скакали как на взбесившейся киноплёнке, перелетая из одной крайности в другую. Один сумбур сменял другой, нарастающая паника давила на грудь до той поры, пока я с криком не проснулась и не села на кровати, обхватив себя руками.

Вздрагивая, я смахнула холодный пот со лба и, плотно сжав губы, проглотила горький нервный комок, вставший поперёк горла.

Не знаю, насколько громко я кричала, но через несколько секунд раздался лёгкий стук в мою дверь.

– Уитни? – спокойный голос Алана с отчётливо различимой вопросительной интонацией коснулся моих ушей.

Я потрясённо вздохнула. Как он мог настолько бесшумно передвигаться по дому? Я не слышала, как открылась дверь его комнаты, ни шагов, ни скрипа половиц, ни любых других звуков, указывающих на его появление. Он вырос у моей двери, словно бы из ниоткуда и сейчас стоял по другую сторону, ожидая моего ответа.

Но я молчала.

– Уитни? Всё в порядке? – чуть настойчивее переспросил он.

Мой взгляд опустился на круглую ручку двери, освещённую струящимся через окно лунным светом. Она задвигалась, совсем слегка, словно бы мужчина, стоящий по ту сторону, не решался, открывать или нет.

Не моргая, я следила за тем, как он передумал, и ручка вернулась в прежнее положение.

Затем наступила абсолютная тишина. Я не знала, ушёл ли он или всё ещё стоит в коридоре. И чем сильнее я старалась прислушаться к этому, тем больше эта гробовая тишина давила мне на уши. Казалось, я уже могла различать звуки, не доступные человеческому уху, будь то отдалённый плеск вод озера или шуршащий звук, с которым по крыльцу скользнула полевая змейка и скрылась в зарослях травы на заднем дворе.

Но ничего, никакого шума, указывающего на перемещения этого мужчины, я не улавливала.

Выждав некоторое время, я, наконец, выдохнула. Оказывается, я не дышала, не моргала и не двигалась всё это время. Звук собственного дыхания показался мне слишком громким.

Часы на тумбочке показывали три ночи. Отлично, до рассвета ещё далеко. И как мне уснуть?

В горле пересохло, я перевела взгляд на столик, где подмигивал мой включённый лэптоп, рядом с которым стоял стакан с водой, и нахмурилась. Я всегда приносила в комнату воду, бывало, я просыпалась ночью от жажды, тем более, здесь, на юге, где от ночной влажности порой было никак не спастись. Но я не помнила, чтобы сегодня вечером я захватывала стакан воды с кухни. Каким же образом он оказался в моей комнате?

Сжав голову в руках, я надавила на виски, пытаясь прогнать внезапно навалившуюся тяжесть.

Алан?

Взгляд снова метнулся к стакану с водой. Я покачала головой, еле слышно посмеявшись над своими мыслями. Если бы Алан хотел причинить мне боль, он бы давно уже сделал это, возможностей предостаточно. Мы оставались с ним наедине, мы сейчас совершенно одни, я ела, приготовленную им пищу, к чему теперь искать яд на дне стакана?

Проклятый Джо со своими подозрениями. Он не общался с Аланом, а я уже прожила с ним несколько дней. Он не был опасным. По крайней мере, не для меня. Да, в нём были странности, но не больше.

Откинув одеяло, я встала с кровати, стараясь не производить лишнего шума, и сделала шаг по направлению к столу. Но всё оказалось напрасным. Каким-то непонятным образом я зацепилась за край ковра и валяющееся на нём покрывало, которое просто сдёрнула вечером на пол. Взмахнув руками и не найдя за что зацепиться, я с громким звуком шмякнулась плашмя на пол. Боль от соприкосновения с твёрдой поверхностью эхом отозвалась во всём теле. Я еле слышно выругалась. Потом, улыбнувшись сама себе, выругалась ещё раз.

Как хорошо-то...

Фрэнк всегда неодобрительно посматривал на меня, стоило мне просто чертыхнуться. Он считал это выражением агрессии, не