– Да, точно, именно Викторию. Вчера я рассказал тебе об убийстве Померанцева. Помнишь, я упоминал, что в момент нападения рядом с бизнесменом была его подруга? Я говорил о Виктории Петерс.

Соседка замерла. Она неподвижно зависла над куском торта, как летающая тарелка над лунной равниной. Взгляд Лизы остановился. Андрей удивлённо наблюдал за девушкой.

– Виктория? – наконец с трудом выдавила Лиза. – Она? Нет, невозможно!

– А в чём дело?

– Просто… я подумала…

– Что?

– Как-то она не подходит Померанцеву.

– Разве ты была с ним знакома? Ты сказала, что встречалась с Померанцевым всего один раз.

– Да, конечно, конечно! – заметалась Лиза. – Один раз! И с Викторией общалась только однажды, тогда, три года назад, когда приезжали финны.

– Почему же ты сделала вывод, что они друг другу не подходят?

– Я имела в виду – не подходят чисто внешне! – выкрутилась Лиза. – Виктория – очаровательная, блистательная, весёлая… И Померанцев… С залысинами, с мешками под глазами, словно ему туда по бочонку пива налили. Да ещё и старый!

«Блистательная, весёлая… – эхом отозвалось в голове Андрея. – Неужели когда-то Виктория была весёлой? Как трудно в это поверить! Сейчас на неё без слёз не взглянешь. Чем приворожил её Померанцев, если она так тяжело переживает его смерть?»

Лиза тем временем быстро, как гусеница, поедала вкусный бисквитный тортик. Она решила, что лучше жевать, чем говорить. Стоит открыть рот – и обязательно скажешь что-то лишнее. Вот, про Померанцева зачем-то ляпнула…

– Ещё одну партию? Быстренько? – с надеждой попросил майор, когда Лиза поднялась из-за стола.

– О, нет! – взмолилась девушка. – Посмотри на часы. Только к утру и закончим. А у меня работы полно.

– Ладно, отпускаю, – смилостивился сосед. – Не трогай посуду, я сам справлюсь.

– Хотела помыть, – не особо настойчиво заявила Лиза.

– У меня есть посудомойка. А завтра сыграем? – поинтересовался шахматный маньяк.

– Увы, завтра не получится, – вздохнула Лиза. – Буду до ночи развлекать итальянцев. В старый Новый год у них состоялось открытие фирменного кожгалантерейного магазина, а я им переводила. И так понравилась, что они снова меня позвали. Краеведческий музей, балет, ресторан, аэропорт. И всё это – в компании семи экспансивных итальянцев.

– С итальянцами, наверное, веселее, чем со мной?

– О, я с удовольствием променяла бы всю эту суету на ещё одну шахматную партию.

– Да, кстати… – сказал Андрей уже на пороге. – А ты сама случайно не знаешь, в чём разница между муфтовой и штуцерной арматурой?

Лиза на секунду задумалась, припоминая.

– Если я не ошибаюсь, всё дело в конструкции присоединительных патрубков, – объяснила она.

– Вот как! – глубокомысленно произнёс майор.

– Угу. Всё элементарно, – пожала плечами Лиза.

– Действительно. И как я сам не сообразил?

Они расстались.

Лиза вернулась к себе. Закрыв дверь, девушка огляделась. На контрасте с шикарными апартаментами сыщика её каморка выглядела особенно страшной и убогой. Трущобы! И как она очутилась в этой дыре?

Блестящая студентка, гордость факультета… Казалось, все двери открыты, а будущее – безоблачно и упоительно. А что в результате? Съёмная квартира алкашей, просроченный рыбный паштет на завтрак и ужин, суровая экономия на всём. Но самое ужасное – нельзя путешествовать, открывать мир.

Для Лизы граница на замке.

– Нечего ныть, – девушка проглотила комок, подступивший к горлу. – Последнее усилие – и я буду свободна. Скоро всё закончится. А сейчас – за работу!

А кстати! Пусть Лиза ненавидела новое жильё, однако у квартиры было одно неоспоримое преимущество – она располагалась по соседству с жилплощадью майора Вершинина. Этот факт увеличивал ценность Лизиной каморки в миллионы раз.

Всю ночь, пока Лиза трудилась над новым переводом, по комнате витал воздушной тенью дух майора. Он невесомо задевал плечи, словно пёрышком проводил по волосам… Лиза улыбалась и отстраняла его рукой, он мешал работать, заслонял собою текст на экране…

А сыщик за всю ночь ни разу не вспомнил о симпатичной переводчице. Он забыл о ней, едва защёлкнул замок на входной двери. Да, майор прокрутил ещё раз в голове выигранную партию. Но его сердце волновала Виктория…

Утро началось с дружественного звонка следователя Павлова. Этот звонок обрадовал сыщика не более, чем он обрадовал бы гражданина, замешанного в убийстве по предварительному сговору.

– Где информация по делу Померанцева? – строгим и обиженным голосом поинтересовался Геннадий Валерьевич. – Чем вы там занимаетесь? Дел невпроворот? Вершинин, что за фигня? Вы там прохлаждаетесь, а меня начальство паяльником пытает, результатов требует.

– Как это жестоко! – посочувствовал Андрей. – И давно?

– Сразу! Дело Померанцева – на особом контроле, я разве не говорил?

– Странно. Чего вдруг?

– Не знаю, – буркнул следователь. – Ты сам мне объясни, раздобудь факты. Почему такой переполох из-за убийства заурядного бизнесмена? За последний квартал прошлого года грохнули пятерых предпринимателей…

– Два преступления раскрыла наша бригада, – с гордостью вставил Андрей.

– …но только из-за Померанцева поднялись штормовые волны. Почему?

– Насколько я понял, этот товарищ специализировался на оказании разнообразных услуг привилегированным слоям населения.

– Каких услуг? Ламинат им стелил? Шторы вешал? – безрадостно хмыкнул следователь.

– Тут что-то есть интересное… Но пока рано говорить. Мы работаем, Гена, мы ищем. Как только что-то появится, я сразу тебе сообщу.

– Ты отделываешься общими фразами. Я тебе не верю. Держишь меня на голодном пайке, не даёшь информации, чтобы потом – бабах! – изумить планету своей гениальной проницательностью.

– Хочешь сказать, я утаиваю сведения?

– Не знаю, чем ты занимаешься, но у меня до сих пор пустое дело. Хоть картинки туда вкладывай из журнала «Вокруг света». Совсем нечего предъявить начальству.

– Тогда лучше из «Плейбоя» картинки вырезай, – посоветовал Андрей.

– Вершинин, я тебя убью, – пообещал следователь. – И твоего верного оруженосца – тоже.

– Мишутку? Его-то за что?

* * *

Михаил, как и следователь, выступил с утренним бенефисом: отчитался о проделанной работе. За пару дней он встретился, по его страстному заверению, с двумя миллионами индивидуумов, но если точнее – опросил семнадцать человек, когда-то знакомых с господином Померанцевым.