— А? Кто? — Мира уселась поудобнее, предвкушая, что сейчас-то ей поведают всю подноготную библиотечного дежурного.

— Как и его приятель, которому ты удивляешься — что дружит со столь на него не похожим. Оба подранки. Только выживают по-разному: один огрызается и рычит, стоит кому подойти поближе, а второй… Второй пытается стать своим. Везде.

— И это ему удается! — Мира вспомнила обаятельную улыбку Артура, его смех, дружескую ненавязчивую помощь, оказанную мимоходом… Разве есть в Академии хоть кто-то, кому бы не нравился староста?

— Но он забывает, что быть хорошим для всех не получится. Однажды перед ним встанет выбор, на который он сейчас закрывает глаза…

— Что это значит, дедушка? Что за выбор такой? — Будто предсказал Артуру нечто недоброе!

Старик поднес к глазам ладонь, вглядываясь в прячущееся за верхушки деревьев солнце.

— Заболтал я тебя, на обед опоздаешь!

— Ой, да! — Как ни хотелось прояснить сказанное, живот моментально напомнил о себе голодным урчанием — аж пришлось прижать рукою. — Дедушка, приходи сюда еще, поболтаем. А клумбу я сделаю на загляденье, вот увидишь!

— Беги уж… ведьмочка лесная.

Шагнув с поляны на заросшую аллею, Мира оглянулась помахать на прощание, но нового знакомца… что ж она его имени не спросила?.. уже не было. Вот древний-древний, а как быстро ходит!

Уже лежа в постели, Мира задумчиво рассматривала соседку, примеряя к ней слова старика: может, тот и прав? Может, стоит быть к голодным щедрее? Сказала со всей серьезной искренностью:

— Ама, ты знаешь, что ты умница-красавица и вообще большая молодчина?

Баронесса даже не оглянулась от зеркала, перед которым уничтожала нахально появившуюся на носу крохотную, заметную только ей веснушку. Фыркнула:

— Тоже мне, открытие! Я всегда это знала!

Лесовичка вздохнула и накрылась одеялом с головой. А может, некоторых просто невозможно накормить?

Глава 2

Бои местного значения

Физические тренировки обычно вел какой-нибудь из двух охранников Академии. При виде их Мира всегда искренне недоумевала — от чего и от кого нужно защищать магическое заведение? От происков конкурентов из таких же школ? От диких людей, ни разу в жизни не прибегавших к помощи волшебства и, как в древности, сжигающих «проклятых колдунов» на кострах? Скорее, охранники должны присматривать за распоясавшимися студентами, но опять же — с таким ректором шибко-то не забалуешь!

Вон сегодня Главная Ведьма пришла поглядеть на занятия, и народ сразу подтянулся, начал дисциплинированно выполнять команды хромоногого Симона, а не абы как и когда, еще и с вечным нытьем вроде «ой, я уже так устал, а я спину потянула, а мне звезды сегодня велели не перенапрягаться…». После обычной разминки-разогрева отрабатывали блоки защиты, поначалу руками-ногами, после палками, отполированными до блеска ладонями предыдущих поколений студентов. Ну это хотя бы от недобрых людей пригодится!

Потом началась самая нелюбимая часть тренировок — магические поединки. Во-первых, мирная лесовичка попросту не любила драк, пусть даже учебных, как, впрочем, и любых других соревнований; Амариллис укоряла, что слишком уж Мира ленива и неамбициозна, подруга добродушно соглашалась. Во-вторых (возможно, оно вытекало как раз из первого), не очень-то ей все эти боёвки давались. Особенно огневые, которые сегодня стояли в расписании.

Вот и соседка вернулась с площадки — возбужденная и непобежденная. Усаживающийся на трибуне напротив третьекурсник, с которым ее поставили в пару (чуть ли не с самых первых тренировок Криспин выбирал для баронессы противников поопытнее), одобрительно показал ей сразу два больших пальца. Амариллис снисходительно дернула плечиком: мол, сама знаю, как я хороша! И принялась ощипывать подгоревший локон на левом виске.

Мирина очередь. Лесовичка нехотя спустилась, понуро встала напротив однокурсницы, поглядела уныло: ну давай, жги! Рослую шумную Весту уговаривать не пришлось: отвесив традиционные поклоны преподавателям, залу и противнице, она тут же швырнулась файерболом. Вместо того чтобы отразить атаку своим собственным, Мира машинально пригнулась; от пролетевшего над самой ее головой сгустка огня затрещали волосы. Шар врезался в прозрачную защиту зрителей, благоразумно поднятую перед началом поединков.

— Обороняйся! — прикрикнула на нее Веста, формируя на ладони следующий. А, да, совсем забыла… Но лесовичка отличалась не только забывчивостью, но и малой скоростью и малой мощью: всё, что она успевала вылепить-вышептать, было лишь жалкими плевками-клочьями огня, бессильно срывающимися с пальцев. А то и просто лесными светлячками. И всё это успешно поглощалось преследующим ее Вестиным файерболом, отчего тот только рос и разгорался. Вскоре окончательно растерявшаяся и запыхавшаяся Мира под смех и улюлюканье трибун и рев огня металась по площадке зайцем, ускользающим от охотничьего пса… пока не запнулась и не полетела на пол. Только и успела увидеть стремительно приближавшийся горящий шар, громадный, обжигающий, ослепительный, заслониться рукой и завизжать:

— Хватит!!!

…И всё померкло и стихло.

Не понимая, что происходит, Мира приоткрыла сначала один глаз, потом другой, потом широко распахнула оба. Никакого огня. Никакого слепящего света. Над ней косо нависал зеленый полог, покрытый мелкими белыми цветочками. Опасливо дотронувшаяся до него девушка убедилась, что тот настоящий и сплетён из настоящих же сочных толстых стеблей решницы, которой в Пуще перекусывают в дальних походах. Приподнявшись на локте, Мира выглянула из-за занавеса и чуть не оглохла: так резко обрушился на нее гомон заполнявшего тренировочный зал народа. Будто зеленый щит прикрывал ее не только от пламени, но и даже от звуков.

— Ты там как? Цела?

— Ну да… — Растерянная девушка с помощью Артура вылезла из неожиданного укрытия. С оборотной стороны полог выглядел куда печальней: подпаленная до бурости зелень, черные хлопья цветов… Переминавшаяся неподалеку Веста махнула рукой — то ли в знак извинения, то ли в фигуральном смысле на нее: вот так и дерись с тобой, чуть что, раз — и в кусты!

— Интересное решение, — оценил и староста. Глаза его смеялись. — И неожиданное. Жаль, но Криспин вряд ли оценит.

Да уж. Мира отыскала глазами учителя Игнисологии: тот стоял, скрестив на груди