– Кто выиграл от смерти вашей тетки?

– Мы все. Она разделила свое состояние на четыре равные части.

– Как велико это состояние?

– Восемьдесят тысяч фунтов, как нам сказал нотариус, завычетом расходов по введению в права наследства.

Сэр Эдвард не мог скрыть удивления.

– Внушительная сумма! Вы раньше знали, каково состояниевашей тетушки?

– Нет. Мы сами удивились, когда нам объявили. Тетя Лили велаочень скромный образ жизни. Держала только одну прислугу, отказывала себе вовсем, вечно говорила об экономии. Вы мне поможете? Умоляю вас...

Этот просительный тон вконец испортил настроение адвоката –и как раз тогда, когда он по-настоящему заинтересовался этой историей.

– Дорогая, что я могу сделать? Если вы желаете иметьхорошего следователя, я могу порекомендовать его вам.

– Нет, – перебила она, – я хочу только лично вашей помощи...Дружеской помощи.

– Очень любезно с вашей стороны, но...

– Приходите к нам! Задайте вопросы членам нашей семьи ирешите сами. Это просто необходимо.

– Но, дорогая моя девочка...

– Вспомните свое обещание: «Что угодно... где угодно... есливы будете нуждаться в поддержке...»

Эта несколько наивная доверчивость тронула старого адвокатадо глубины души, взволновала его и... несколько озадачила. Магдален Воган былаочень искренней и держалась за это случайное, десятилетней давности обещание,свято веря в него. Сколько мужчин давали подобные обещания в подобныхобстоятельствах и в тех же, почти штампованных, выражениях? И сколько мужчин иженщин забыли о них?

– Уверен, многие, – мягко возразил он, пытаясь развеять еенепоколебимую веру в него, – многие могли бы оказаться более полезными, чем я.

– Возможно. У меня куча друзей, – ответила она все с той женаивной уверенностью. – Но у них нет вашего ума и вашей проницательности. Выумеете задавать вопросы. У вас громадный опыт. Вам не потребуется многовремени, чтобы решить...

– Что именно?

– Виновен кто-то из нас или нет.

Сэр Эдвард не мог не улыбнуться. Он и в самом деле гордилсясвоей интуицией и опытом. Однако нередко случалось, что его мнение резкорасходилось с мнением жюри.

Магдален нервно сбросила шляпу и осмотрелась:

– Как здесь у вас спокойно! Вам не хочется время от времениуслышать какой-нибудь шум?

Тупик! Сама того не понимая, она коснулась болезненной длянего темы. Тупик... Конечно, из него всегда есть выход, дорога, ведущая вовнешний мир. Бурное, юношеское чувство захватило тогда адвоката. Доверие девушкитеперь тронуло его, и ее просьба о расследовании разбудила былой азартзакоренелого криминалиста. Ему вдруг захотелось познакомиться с этой семьей,чтобы составить о ней собственное представление.

– Ну, если уж вы считаете, что я и в самом деле смогу чем-топомочь... – уступил он. – Но я ничего не гарантирую и не обещаю. Договорились?

Он ожидал взрыва радости, но она отреагировала оченьспокойно:

– Я знала, что вы согласитесь. Я всегда думала о вас как онастоящем друге. Не хотите ли вы пойти со мной прямо сейчас?

– Нет. Лучше будет, если я нанесу вам визит завтра. Назовитемне, пожалуйста, имя нотариуса мисс Крэбтри. Мне нужно спросить его кое о чем.

Она написала имя и фамилию на листке бумаги и встала.

– Я... я вам очень признательна, – сказала она почти робко.– До свидания.

– А ваш адрес?

– Ох, где моя голова? Пелтен-Вейк, 18, Челси.

На следующий день, в три часа, сэр Эдвард Пелизер подошел куказанному в записке дому. К этому времени он уже обладал некоторымисведениями, повидавшись утром со старым другом из Скотленд-Ярда и с нотариусомпокойной мисс Крэбтри. Он узнал, что у жертвы были особые привычки в том, чтокасалось ее капитала. Она никогда не пользовалась чековой книжкой, а писаласвоему поверенному, чтобы он приготовил ей некоторую сумму пятифунтовымибанкнотами, и сумма эта почти всегда была одинакова: триста фунтов четыре разав год. За деньгами она приезжала сама, в фиакре – единственном транспортномсредстве, которое считала безопасным. Иначе она из дому не выходила.

В Скотленд-Ярде сэр Эдвард узнал, что обстоятельства смертимисс Крэбтри досконально изучались. Дата, когда мисс Крэбтри должна былаполучить обычную сумму, приближалась. Предыдущие триста фунтов должны были бытьистрачены или почти истрачены, но уверенности в этом не было: расходы по домуне достигали этой суммы. С другой стороны, старая дева довольно часто посылалапо пять фунтов родственникам или нуждающимся друзьям. Однако никаких денег вдоме не оказалось. Эта деталь заинтересовала адвоката.

Ему открыла крохотная старушка с живыми глазами и проводилаего в большую гостиную. Магдален появилась почти сразу. Казалось, онанервничала.

– Вы просили меня провести следствие, вот я и пришел, –улыбаясь, сказал адвокат. – Прежде всего я хотел бы знать, кто последним виделвашу тетку живой и в какое время это было.

– Последней ее видела Марта. Это было в пять вечера. Онапринесла хозяйке счета и сдачу.

– Вы доверяете Марте?

– Абсолютно. Она жила у тети Лили тридцать лет и всегда былабезупречно честна.

– Еще один вопрос: почему ваша кузина, миссис Крэбтри,принимала таблетки?

– У нее постоянно болела голова.

– А на этот раз, может быть, была какая-то особая причина?

– Да. За завтраком разгорелась ссора. Эмили очень нервная ичасто ссорилась с тетей Лили.

– И в тот день за столом?..

– Да. Тетя Лили начала придираться к ней по пустякам... апотом они обе раскричались. Эмили сказала, что уйдет из дома и никогда большене вернется, что ее попрекают куском хлеба... ну, и прочие глупости. А тетяЛили в том же тоне ответила, что чем скорее Эмили и ее муж сложат своичемоданы, тем лучше. Но все это ничего не означало.

– Потому что супруги Крэбтри не могли позволить себе уехать?

– Да. И еще потому, что Вильям очень любил нашу старуютетушку.

– Было, я думаю, и кое-что еще.

Магдален покраснела:

– Вы имеете в виду дискуссию по поводу моего намерения статьманекенщицей?