Приснопамятная Золушка была дочерью придворного лесничего, а значит, урождённой аристократкой. Не пара принцу, да, и всё же предпочтительней педагога, живущего на две бюджетные зарплаты в квартирке, доставшейся от бабушки с дедушкой.

Автомобиль подъехал к подъезду Лиды, спугнув опешивших собачников, высыпавших к ночи на прогулку.

– Доброй ночи, – спокойно произнёс Фролов, Лида ответила в унисон:

– Доброй, – стараясь не думать о том, что три минуты назад руки Фролова почти бесцеремонно огладили бедро, скользнули на талию, а губы прошлись по шее, остановились у уха, заставив её сердце бухать, кажется, на весь салон. И, наконец, накрыли губы настойчивым поцелуем, вынуждая принять его.

Так бы всё и было, Лида ответила бы, она утопала в запахе, вкусе, тепле, в собственном томлении от близости Ивана… Ефремовича, но безучастный водитель на переднем сидении вводил в ступор. Люди, подобные Фролову, привыкли, что обслуживающий персонал – безмолвная мебель. Им не приходило в голову испытывать неловкость перед стулом и комодом, Лиде вот пришло.

Скинув в прихожей туфли, тут же стянув платье, она смотрела на то, что осталось от её попытки наладить личную жизнь. Целая пара обуви, в отличие от одной туфельки Золушки. Не так и плохо.

* Цитата из романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина. Житие Никанора Затрапезного, пошехонского дворянина».

Настал день концерта в честь дня учителя. Месяц работы прошёл не зря. Малыши старались вовсю, читали стихи, разыгрывали сценки, средние и старшие не отставали. Родители и приглашённые педагоги искренне аплодировали юным артистам и Лидии Константиновне. Позже было чаепитие, радостное поедание тортов, домашней выпечки, в том числе Лидиной, поздравления в неформальной обстановке, довольные мордашки младших школьников и серьёзные – старших.

В итоге рабочий день затянулся, клуб Лида закрыла около девяти вечера. Погода стояла на удивление безветренная, небо, затянутое хмурыми тучами, не сыпало дождём, воздух будто застыл, чем-то неясным напоминая тёплый летний вечер. Будто бабье лето по ошибке заглянуло.

Накануне звонил Димка Мизурин, звал в кино. Вышла третья часть популярной франшизы, грешно пропустить первую неделю проката. Потом приятно провести время, прогуляться, сходить в ресторан. Лида отказалась, сослалась на мифическую занятость. Сил на второе провальное свидание за неделю не было. Почему оно должно быть безуспешным, она и сама не понимала, просто ограждала себя от очередного разочарования.

– Может быть, позже, – произнесла она вслух, давая про себя обещание, что обязательно воспользуется приглашением.

Смешно сравнивать Мизурина и Фролова. При всех очевидных плюсах Ивана Ефремовича, Димка давал ему фору хотя бы тем, что рядом с ним Лида не балансировала, как канатная плясунья, держа в одной руке зонтик, а в другой неразумно дорогую обувь.

Просто нужно время, чтобы выбросить из головы сомнительное приключение с представителем Форбс, тем более, за прошедшие дни он не давал о себе знать. Не звонил, не присылал сообщений. Очевидно, что вечер с чамрочной учительницей он посчитал ошибкой. Что ж, тем лучше для всех. И для Ивана Ефремовича, и для Лиды.

В конце концов, чем могла закончиться интрижка с Фроловым? Лишь большим разочарованием. Лиде хватало тех, что уже имелись в её жизни, незачем плодить очередные горькие выводы. Не для чего искать подтверждение тому, что и так известно. Приклеивать на доску визуализации очередную картинку несбыточного будущего.

– Лида! – услышала она окрик за спиной, как подтверждение собственным мыслям.

Зажмурилась, перевела дыхание, на секунду зацепилась взглядом за грязно-бурое граффити на обшарпанной стене пятиэтажки. Мелькнувшая надежда, что обозналась, ошиблась в тусклом освещение дворовой территории, растаяла. Неужели нельзя пройти мимо? Сколько лет прошло после развода? Семь? Восемь?.. Да, восемь.

– Здравствуй, Олег, – обернулась она, натянув дежурную улыбку. Взгляд невольно скользнул на стоявшую рядом с бывшим мужем девочку, похожую на своего отца. Те же карие глаза, нос с небольшой горбинкой, пухлые губы. Красивая девочка. Во второй класс должна перейти…

– А я думаю, ты, не ты? – восторженно проговорил Олег.

– Я, – кивнула она. Что скажешь? «Нет, не я»?

– А мы вот… – бывший показал глазами на коляску впереди себя, там устроился карапуз около двух лет, в синей шапке, наползающей на глаза, с огромным помпоном. – С Максимкой Сашу встречали с танцев, – кинул взгляд на дочку, без всякого интереса рассматривающую знакомую папы, крутя в руках голубой рюкзак с изображением балерин в воздушных пачках, больше похожих на фей или волшебниц.

– Молодцы, – интересно, что именно Олег ожидал услышать в ответ на свой отчёт?

– Жена неделю, как родила, так что пока всё на мне, – добавил он.

– Поздравляю.

– Девочку. Алёной назвали.

– Хорошее имя. Ты прости, я спешу. Ещё раз поздравляю.

– Спасибо. А я вот только вспоминал тебя, думаю, рядом живём, а не видимся никогда… Странно.

– Па-а-а-ап, – недовольно протянула Саша, не понимая, какую услугу оказывает Лиде.

– Идём, идём, – поспешил ответить Олег, толкнул коляску впереди себя, напоследок окинув бывшую жену липким, как клейкая лента для мух, взглядом, останавливаясь на губах, бёдрах едва прикрытых курткой, ногах в узких брюках.

Лида поморщилась, развернулась, поспешила домой, мысленно отряхиваясь от встречи, клейкого взгляда, навязчивых воспоминаний. От жалких мыслей о несправедливости мироздания, понимания – что-то дало сбой, а она никак не могла понять, что именно. Ответить себе на простой вопрос: «Почему? Какого чёрта?»

О том, что у Олега есть любовница, стало известно за полтора года до развода, почти за два. Узнала банально, наткнулась на переписку в социальной сети – щедро открытый браузер на странице диалога не оставил Лиде шанса для самообмана. Муж не отнекивался, признался, что увлёкся коллегой, заигрался, заврался, но в ближайшее время завяжет с порочной связью.

Лиде нужно было выставить мужа за порог, плюнуть на старших подруг по несчастью, утверждавших в один голос, что семью необходимо сохранить, что развод – это позор, пожизненное клеймо на женщине. Да и потом, все гуляют. Перебесится Олег, вернётся.

Сколько слёз Лида пролила в те полтора года, знала лишь она. От родных заплаканное лицо прятала, улыбалась в глаза близким, терпела склизкие смешки брата Олега, пренебрежительные реплики, взгляды. Старалась быть хорошей женой, ведь должен муж понять, кого он любит на самом деле. Он и понимал, так казалось Лиде. Говорил, что любит, что она, Лида – добрая, порядочная, самая-самая лучшая. Бросал любовницу, клялся в верности, просил прощения, становился ласковым, нежным, потом снова задерживался после работы, придумывая предлоги один нелепее другого.