Людей, которые потеряли своего шефа, никто в аналогичные структуры брать не хотел.

Владислав проверил все отцовские квартиры, все дачи, все конторы дочерних фирм, в которых он мог бы появиться. Нигде и ничего. Единственное смутное подозрение мелькнуло у него, когда он осматривал загородный особняк, в который он привез проститутку перед тем, как отец отправил его в Италию.

Он тогда даже трахнуть ее не успел, потому что произошла какая-то странная история, — ворвались два типа с дубинками, набросились на нее и начали ее избивать самым жестоким образом. Владислав, правда, и сам ей тогда врезал несколько раз, потому что она, сука, заартачилась и отказалась делать минет, сказав, что от него воняет, как от грязной свиньи.

Когда он попытался выяснить у этих парней, какого черта они делают в доме его отца, один из них, длинноволосый громила, врезал ему дубинкой по плечу. Владислав отлетел метра на три и счел за лучшее притвориться трупом. Или шлангом, какая разница.

А они продолжали утюжить проститутку.

Как ее, кстати, звали? Марго? Кажется, именно так. А потом в комнату ворвался этот хам, которого отец взял охранником особняк сторожить. Он, правда, очень профессионально раскидал парней с дубинками, и они тут же смылись. Но потом он наехал на самого Владислава.

Он, понимаете ли, видел в окно, как Владислав бил эту шлюху. Да он ей деньги заплатил. Захотел, вот и бил. До смерти не забил бы. Так эта сволочь, когда Владислав попытался поставить его на соответствующее ему место, взял и оттаскал его за ухо, как нашкодившего щенка! Этого Владислав забыть не мог.

Это было страшное оскорбление, и он никогда не простит этого чертова охранника. А может быть, даже разыщет и накажет, обязательно разыщет и накажет, вот только с отцом сначала разберется…

Тут-то его и осенило. А ведь этот Александр, кажется, он что-то такое намекал, что это нападение каким-то образом связано с его отцом, Генрихом Львовичем Воловиком. Владислав, правда, не понял, каким же именно образом избиение проститутки может быть связано с его отцом, но фраза такая точно была!

Но позвольте, откуда же он это знает?

Есть только один ответ на этот вопрос, решил Владислав, только в том случае, если сам связан был с этими парнями. Что-то он слишком быстро с ними справился…

Да и девка с ним заодно была! Владислав точно припомнил, что она долго около него крутилась, из платья выпрыгивала, чтобы он на нее внимание обратил. Он и обратил.

Но она явно навязывалась ему тогда.

Ну что ж, выходит, что разыскать того охранника в любом случае необходимо. Он ответит на все вопросы и об отце, и о том, хорошо ли этот самоуверенный придурок знает свое место.

«Его место около параши», — повторял Владислав подцепленную где-то фразу, плохо себе, впрочем, представляя, что такое «параша».

Владислава не смущало, что он не представлял себе, какой мог быть мотив у этого оскорбившего его охранника, чтобы затевать весь тот спектакль в загородном особнячке. Да его и не тот случай теперь интересовал. Он был уже почти уверен, что исчезновение отца — опять дело рук той парочки, которая уже пыталась сделать какую-то пакость Генриху Львовичу в его особняке.

Тогда у них не вышло, и прежде всего потому, что им помешал он, Владислав Генрихович Воловик. Он их каким-то образом спугнул. Но теперь ему нужно найти того охранника.

Владислав ломал голову и терял аппетит.

И на еду, и на вино, и на женщин. Его занимали теперь только деньги, которыми он никак не мог завладеть, хотя они были уже фактически у него в руках.

Но не он один был озабочен поисками Воловика-старшего. С не меньшим рвением искала его и супруга Генриха Львовича, Лилия Николаевна Симонова-Воловик. Но если Владислав старался найти отца или получить достоверное подтверждение его смерти. То Лилечка Воловик была озабочена прямо противоположной проблемой.

Она никоим образом не была заинтересована, чтобы ситуация с исчезновением Генриха Львовича каким-то образом разрешилась. По завещанию ей не причиталось ровным счетом ничего от наследства Генриха Львовича.

Она это прекрасно знала, поскольку давно и успешно шпионила за сыном Воловика от первого брака — Владиславом.

У того была копия завещания, полученная им от отца. Владислав очень тщательно прятал завещание, не собираясь сообщать мачехе, что, кроме своих средневековых венецианских развалин, она ничего не получит. У него и без того с мачехой были весьма напряженные отношения. Но от Лилечки Симоновой скрыть что-либо было абсолютно невозможно, особенно когда ей очень нужно было то, что от нее пытались скрывать.

Воспользовавшись тем, что Генрих Львович отослал сына в Италию под ее негласный присмотр, о чем он просил ее в телефонном разговоре, она без особого труда выбрала момент, когда Владислав отправился с очередной итальянской пассией по римским ресторанам, проникла в его номер в гостинице и минут за десять обнаружила завещание. Одного взгляда на текст ей было достаточно, чтобы понять, что ее оставили с носом.

Гневу ее не было предела, но у нее хватило ума не позвонить Генриху в Москву и не высказать свое мнение по поводу мужчин вообще, еврейских мужчин в частности, и о нем самом конкретно. В конце концов, он выделял неплохую сумму на ее содержание.

На эти деньги она могла не только ни в чем себя не ограничивать, но даже делать ремонт замка, а это была просто какая-то чертова прорва. И конца ремонту еще не видно было. Но зато, когда все это закончится, у нее будет такое чудо, о котором она даже мечтать не могла, когда еще девчонкой-школьницей представляла себя женой миллионера. Действительность обещала превзойти ее девчоночью мечту.

И вот теперь нелепая смерть Генриха могла разом отменить эту мечту, не дать ей воплотиться в реальность. Ведь если Владислав вступит во владение наследством, он тут же лишит ее какого бы то ни было содержания. Она тщательно изучила текст завещания и не нашла ни строчки о своем содержании после смерти Генриха.

Видно, трезвомыслящий и по-житейски опытный старый еврей справедливо рассудил, что она вовсе не собирается годами носить траур по нему и, когда он умрет, тут же найдет ему замену. Она и при его жизни не слишком себя сдерживала, особенно в Венеции. Генриху регулярно поступали сообщения о ее романтических похождениях.

Это его волновало мало и совсем не вызывало у него ревности. Он только слегка ухмылялся, представляя момент, когда она после его смерти узнает, что ей от его денег не достанется ни копейки. Она, конечно, ловко обвела его вокруг пальца, женив его на себе, но в одном совершила очень серьезную ошибку — надо было сразу заключать брачный контракт.

Лилечка не рискнула поступить столь откровенно — и просчиталась.

Но жизнь повернула все так, как Генрих Львович не предполагал. Его смерть продолжала оставаться тайной, и завещание не могло вступить в силу. Лилечка быстро сообразила, что не в ее интересах, чтобы поиски Владиславом своего отца увенчались успехом.