Но я его нашла, как и всех остальных. Уверена, на моем лице застыла непередаваемая гамма эмоций, когда я спускалась по лестнице вниз. Едва держалась за перила, ступая босиком. Рубашка лишь немного прикрывала попу и ноги, но были в холле те, кто оказался обнажен гораздо больше меня.

Три прелестницы на высоченных каблуках танцевали прямо на столах, демонстрируя всем желающим и подглядывающим не только ноги, но и все остальное. Просто потому, что одежды на них уже не было.

На меня не обращали никакого внимания. Абсолютно все мужские взоры этого дома были обращены на молодую плоть, которая энергично тряслась перед их глазами. Постояв пару секунд, мысленно взывала к совести некоторых, развалившихся на диване, но медведь телепатией не владел, а потому мой испепеляющий взор успешно игнорировал.

Тогда я решила: быть беде. А бедой в школе обычно называли меня. И я, кстати говоря, приходила всегда в самый неожиданный момент.

Шарах!

Это было феерично, хоть и несколько громко. Когда стул встретился с наверняка дорогой аппаратурой, изрыгающей из своих колонок дискотечную музыку, на меня обратили внимание все. Просто потому, что с этого момента музыка в этом доме закончилась навсегда.

— Ты совсем охренела?! — вскочил Михаил, глядя на меня как бык на красную тряпку.

— А-а-а-а! — визжали наперебой девицы, скромненько прикрывая руками все то, что я уже видела.

— Ы-ы-ы-ы! — вопила моя головная боль, вот просто вынуждая от души рявкнуть: — А ну, заткнулись все!

— Ты кто такая? — с вызовом спросила, видимо, самая бесстрашная.

Бесстрашная, потому что в моих руках от стула осталась только ножка. Но осталась же! И я вполне себе была способна ей воспользоваться!

— Невеста, — сдала я с потрохами этого недоделанного плейбоя, с искренним любопытством наблюдая за тем, как охранники медленно, но верно покидают одного из своих начальников.

Неужели я выглядела настолько страшной? Нет, после попойки, о начале которой я отлично помнила, я, конечно же, меньше всего была похожа на цветочек, но, честно говоря, мужики от меня еще ни разу так откровенно не сбегали.

— Его, — почему-то решила я уточнить. Наверное, потому что девушки продолжали сидеть на столах. — Ревнивая, — еще одно весомое уточнение и последнее коронное: — Милый, а ты не видел мой пистолет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Они сбегали.

С огромным удовольствием наблюдала за тем, как дамы вываливаются из особняка, на ходу натягивая свои платья. Собственно, вместе со мной за этой прелестью наблюдал и жених, который молча сверлил меня взглядом, полным презрения и злости. Он даже с места не сдвинулся, а вот я села на ступеньки, прислонившись головой к холодным перилам.

— Слушай, а у вас обезболивающее есть? — спросила я у этой статуи, но ответа не получила.

Зато получила кое-что другое. Обойдя столы, он прошел мимо меня по лестнице вверх, бросив мне прямо в руки вскрытый пакет, из которого вылетели диктофон и целая россыпь мини-камер с переносным квадратным экраном.

— Тебе просили передать, — прозвучало приговором. — Кстати, я отмечал как раз похороны.

— Чьи? — Все внутри меня внезапно ухнуло вниз.

Неужели я вчера все-таки убила одного из братьев? Не зря на душе было так паршиво. Черт возьми, за мной же вчера к Марине кто-то приезжал…

— Твои. Володя тебе этого не простит, — навис он надо мной, стоя за моей спиной. Смотреть на него так было неудобно, а потому я повернулась, пока он цедил слова сквозь с силой сжатые зубы. — А я даже вмешиваться не стану. Постою рядышком и понаблюдаю, получая истинное удовольствие. После того, что ты устроила вчера, мое желание уничтожить тебя достигло предела.

Схватить себя за подбородок я не дала. Первая перехватила его руку. По глазам видела, что хотел ударить, но была готова скинуть его с лестницы, если понадобится. От резких движений голова трещала, однако память успешно затирала все то, что происходило вчера. Да я даже не помнила, как снова очутилась в особняке, не говоря обо всем остальном. Что я могла сделать, чтобы заслужить такую ненависть?

По крайней мере, я точно знала, что не камеры и диктофон всему виной. О них Владимиру уже известно. Причем от меня же.

И только я хотела об этом сказать, как входная дверь вновь открылась. Вспомнишь засранца, он и придет.

— А что у нас во дворе делают голые шала… Что здесь происходит? — замер старший братец-кролик, оглядывая нас подозрительно.

Под этим взором резко захотелось прикрыть даже ноги, а вот медведь нисколько не смутился, хотя и сверкал голым торсом.

Но не это было главным.

Главным было то, что память ко мне очень резко вернулась.

— Твою же медь… — прошептала я, прикрывая ладонью нижнюю половину лица.

— Что? Вспомнила? — ядовито усмехнулся Михаил, скрещивая руки на груди.

И именно в этот момент мой желудок решил, что было бы неплохо встретиться с белым другом. Бросив конверт прямо на лестницу, я рванула вверх и дальше по коридору, но ноги принесли меня в комнату медведя. Не знаю, почему побежала именно туда, но забаррикадировалась я именно в его ванной.

Господи, никогда больше не буду пить!

Честное слово!

— Ольга, с вами все хорошо? — постучался в дверь Владимир, но я не ответила.

— Да что с ней будет? — проворчал медведь, грохнув чем-то о дверь. — Зараза, выходи!

— Сам ты зараза! — пробурчала я экспрессивно, но еле слышно.

Сидела прямо на холодной плитке и смотрела в зеркало на свои красные щеки. Стыд затапливал не только лицо, но и шею, и даже грудь. Сейчас я была похожа на одну большую помидорку.

Да лучше бы я совсем потеряла память! Лучше бы меня бросили в том овраге, в который я упала!

О да! Вчерашний вечер был насыщенным на события. Урывками помнила, как Владимир затаскивал меня в машину. Помнила, как подсовывал мне документы на подпись, а я смеялась над его наглостью. И поцелуй помнила. Серые глаза, что были так близко. Обжигающие губы, сминающие уста и волю.

Помнила, как задыхалась под его напором. Как пальцы его сжимали затылок, вызывая на коже мурашки, вызывая жар, окутывающий все внутри. Когда все закончилось, тяжело дышали мы оба. С трудом открыла веки, чтобы взглянуть на этого наглеца.