Я открыла окно и выглянула в темноту. Я могла бы организовать поход к семейному психологу или вызвать мужа на откровенный разговор, несмотря на его сопротивление. Я рассказывала своим пациенткам об этих вариантах, и они слушали, потому что я была профессионалом в опрятной одежде и со спокойной улыбкой, потому что выслушивала их истории и обследовала их тела, потому что имела мужа и дочь, и иногда меня можно было увидеть на прогулке с собакой или на пробежке. Я была женщиной, чья жизнь выглядела полноценной.

Сверкающий шпиль собора возвышался над стенами Подворья. Красный огонек на его вершине казался всевидящим оком, наблюдавшим за цивилизованной жизнью в нашем милом респектабельном городке, где дни протекали без излишнего драматизма и все мы играли по правилам.

Я вспомнила об этом неделю спустя, когда мое цивилизованное «я» наблюдало за моим первобытным «я» в спальне на юге Франции, а бесстыжее горячее солнце, проникая сквозь ставни, ласкало мою кожу и кожу моего любовника.

Вот мы и добрались до секса.

Май 2017 года

В фильмах музыка меняется, когда должно произойти нечто важное; она становится быстрее или громче, часто гремит барабанная дробь. Звуковая дорожка реальной жизни обычно тише: двери открываются бесшумно, кто-то шепчет тебе на ухо, телефон безмолвно принимает текстовое сообщение.

К середине утра второго дня парижской конференции в зале стояла духота — сломался кондиционер. Темой доклада являлись ранние предвестники будущего биполярного расстройства у детей. Мне было интересно, я даже увлекалась, но мысль о том, что еще восемь дней придется провести в компании посторонних людей в раскаленной аудитории, приводила меня в уныние. Конференция оказалась довольно продолжительной даже по международным стандартам. Я уже начинала думать, что совершила ошибку, приехав сюда.

Ужин накануне был обильным и утомительным; я сидела, зажатая между нейрохирургом из Техаса и французским неврологом, голова кружилась от усталости. После я возвращалась обратно в номер пешком, рассматривая в освещенных окнах уличных кафе болтающие парочки и то и дело оглядываясь через плечо. Я находилась в другой стране и на оживленной улице, но не могла избавиться от чувства, что за мной следят. Прошлой ночью я снова слышала шаги, они преследовали меня во сне, и я не выспалась.

Голос лектора звучал монотонно, вскоре я почувствовала, что засыпаю, и не сразу поняла, что мой телефон вибрирует от пришедшего сообщения. Женщина в соседнем кресле неодобрительно фыркнула, когда я с чувством беспокойства вытащила его из кармана. Я подумала, что сообщение от Нейтана, и оно связано с Лиззи. Она могла заболеть. В любом случае это было что-то важное — мы переписывались только в экстренных случаях. Я вспомнила о том таинственном мужчине в машине, и тревога усилилась. Я испугалась, что Лиззи влипла в такие серьезные неприятности, как побои, насилие и даже похищение. Могло быть все что угодно.

— C’est mon mari, — прошептала я своей соседке. — L’urgence[7].

Та снова перевела взгляд на лектора, равнодушная к моим объяснениям.

Я положила телефон на колени и посмотрела на экран.

«Пожалуйста, помогите мне с проектом дома, пока не приехал Блейк. Высылаю билет на поезд до Арля, отправление сегодня днем. Подробности позже.

Чтобы понять, пришлось перечитать сообщение дважды — мое сердце замирало. Сообщение не было от Нейтана, с Лиззи ничего не случилось. Я зря предполагала худшее. Люк приглашал меня к себе. Он сохранил мой номер, запомнил, что я собиралась во Францию. Ему нужна была помощь, чтобы сделать сюрприз шурину.

К сообщению прилагалась нечеткая фотография: серое строение, окруженное травой, сломанная крыша, окна в ряд, криво висящие ставни. Горы вдали, голубое небо. Арль, далекий юг, край подсолнухов.

Будто солнечный свет просочился сквозь щели в дверях лекционного зала. Это был тот самый вызов судьбы, о котором я мечтала. То, на что перестала было надеяться. Женщина рядом снова фыркнула, покосившись на меня и на мой телефон, но я уже поднялась с места, решив, что довольно ее соседства, довольно лекций и выступлений, что я сбегу на день или на два, а потом вернусь.

Я спотыкалась в темноте о чужие ноги и извинялась шепотом.

Выйдя на улицу, я побежала прочь от конференц-центра, лавируя между покупателями и прогуливавшимися туристами. Люди глазели на меня; шел дождь, легкий летний дождь, но мне было все равно. Я чувствовала себя такой легкомысленной, будто вернулась в собственную молодость и летела навстречу какому-то безумному приключению.

Нейтан сказал, что мне нужен отдых, и он знал, что я любила посещать загородные дома, особенно старые. Он советовал мне больше быть на солнце, и я уже ощущала его лучи, разливавшие южное тепло по моей коже.

Я вбежала в парадную дверь отеля и пронеслась мимо девушки-администратора. Та оторвала взгляд от экрана, удивленно приподняв выщипанные брови — постояльцы обычно отсутствовали весь день, а я нарушила привычный распорядок. Поднимаясь в лифте, я получила еще одно сообщение. Поезд с Лионского вокзала отправлялся через полтора часа, и Люк прислал билет на мой телефон. Этот поступок был рискованным для нас обоих.

Когда я вошла, горничная убирала номер. Она удивленно оторвала взгляд от пылесоса. Я сказала, что уезжаю и ей нет нужды утруждать себя уборкой сейчас, чтобы не пришлось повторять все заново, когда я вернусь. Она пожала плечами и вышла — усталая женщина средних лет с потрескавшейся кожей на ладонях. Не то чтобы непривлекательная, просто измученная. Моя ровесница, она, должно быть, тоже ощущала безысходность, но имела для этого гораздо больше причин.

Когда я затолкала свою одежду в чемодан, возбуждение несколько улеглось. Подсознательно заглушая чувство вины, я положила под лампу на столе несколько купюр. Я спешила на юг Франции, чтобы встретиться со своим пациентом — мужчиной, который мне нравился, был на девять лет моложе меня и состоял в браке, как и я. Я ломала запреты и нарушала все правила.

Я застегнула «молнию» на чемодане и окинула номер взглядом, осознавая, что скоро отрезок моей жизни в этом пустом маленьком пространстве будет зачеркнут, и эти простыни, полотенца, коробка из-под зубной пасты в корзине для мусора исчезнут, будто и не существовали. Я забуду все это; забуду усталую женщину, которая приходила убирать за мной.

Следующие пара дней с Люком тоже исчезнут, растворившись в других событиях моей поездки. Возможно, я расскажу о них Нейтану когда-нибудь потом. Скажу, что мне удалось выкроить время, чтобы отдохнуть и помочь знакомому с ремонтом дома; может, даже не скрою, что это был Люк. Муж притворится, что ревнует, мы оба посмеемся. К тому времени я уже забуду, как бьется сейчас мое сердце, забуду сладкое ощущение в животе, будто там трепещут крылья бабочек.