— Может, ты все же что-нибудь сделаешь? — прошипела я, пытаясь скосить глаза в сторону своего так называемого телохранителя.

— Я думаю, — ответил этот нахал.

— А нельзя ли это сделать побыстрее? Не хочу быть порубленной на фарш! — занервничала я, переводя взгляд с одного гоблина на второго.

— А ты не сбивай меня с мысли!

Ну, конечно, ему хорошо, не в его же морду тычут саблями!

— Кто вы? — наконец подал голос тот, что был с мечом.

— Девушки, — в который уже раз пустилась я в объяснения. — Просто гуляем, вот из лесочка только что вышли, устали, прилегли отдохнуть, а тут вы тычете чем попало в глаза и допросы устраиваете. А на каком основании?

Когда я нервничаю, то невольно начинаю грубить.

— Не хами! — предупредили меня. — Одна из вас ведьма, иначе зачем нужен защитник?

Просвещенный, однако, попался!

— Вот и я думаю, зачем? — я выразительно глянула на Вицемира. — Он нас даже из этой ситуации вытащить не может!

Гоблины переглянулись, и тот, что держал под прицелом Люсю, приказал:

— А ну поднялись!

— Да мы разве против! — обрела дар речи подруга. — Сами же так запугали нас своими смертоубийственными железяками, что даже моргнуть страшно!

Гоблины немного отошли назад, давая возможность нам подняться, но при этом не опустили своего оружия. Оказывается, быть под прицелом не такая приятная вещь, в который раз убедилась я.

— Отведем к хозяину? — спросил мой страж, морда которого была располосована жутким шрамом, что, конечно же, не добавляло ему симпатии. Жаль только, что вражины не доделали своего черного дела.

— Не знаю, — засомневался второй, — может, сначала к своему заглянем? Он велел всех подозрительных, прежде чем вести к Дамортону, доставлять к нему.

— Конечно, — возмутился недобитый врагами гоблин, — ему самому хочется награду заполучить! — он размахнулся мечом, а я испуганно отшатнулась.

— Да, может, среди них нет Избранной ведьмы!

Лично мне жуть как не хотелось сейчас попадать к Дамортону, ну хоть ты тресни! Поэтому я осторожно сказала:

— Давайте, валяйте, отведите нас к Дамортону, а вдруг кто из нас окажется Избранной ведьмой, тогда куш сорвете, вот только как отнесется к этому ваш хозяин? Самое меньшее, понизит вас до разряда чернорабочих, будете до старости сортиры драить.

Гоблины, по-моему, пытались думать. Во всяком случае что-то этакое на миг проявилось на их мордах. После минутного молчания «шрамоносец» оглядел нас и спросил:

— Кто из вас Избранная ведьма?

— У нас что, «дуры» на лбу написано? — фыркнула Люська и дернула плечом.

— Почему? — не поняли они, а на их мордах проступило отчетливое изумление.

— По кочану!

Гоблины вновь изобразили умственные потуги. Давалось им это с трудом, видно, не привыкли они шевелить своими мозгами так, как мечами. На сей раз молчание длилось минуты три, после чего Люськин конвоир наконец-то решил:

— Ведем к Помбе.

«Шрамоносец» согласно кивнул, и они, небрежно перекинув нас через плечи, понесли к загадочному Помбе, наверное, главарю всей их шайки-лейки.

Вицемир плелся позади них с таким печальным видом, что мне его на мгновенье даже жаль стало. Все-таки трудная работа охранять Избранную ведьму, особенно такую непутевую, как я. Господи! Неужели я согласилась с тем, что я непутевая? Видать, и впрямь плохи наши дела! Или это положение «вниз головой» дало толчок таким мыслям? Прилила кровь к мозгу, и он заработал в неправильном направлении.

— Послушайте, — прокряхтела подруга, которой, видимо, надоело биться головой о железный доспех гоблина при каждом его шаге. — Мы можем и сами, ножками, — сказала она, тюкнувшись еще раз об его панцирь, при этом громко ойкнув.

— Заткнись, — вежливо попросили они ее.

— Ну что вы! Я молчу! — ласково пропела Люся. — Вас просто жалко, тяжело небось!

— Куриный вес, — ответил мой конвоир, а я, почувствовав головокружение, воскликнула:

— Слушайте, в конце-то концов, нам неудобно! Кровь все-таки к мозгу приливает, так и загнуться недолго! Конечно, если вашего Помбу устроят наши трупы, тогда я молчу.

Гоблины остановились и, опять поразмышляв, мне казалось, что я даже слышу, как ворочаются их мозги, опустили нас на землю.

— Лер, — наконец подал голос мой верный защитник, — помнишь… кхе… ладони?

Когда звездочки перестали изображать цветомузыку перед моими глазами, я удивилась:

— А что их помнить-то? Вот они, на месте! — я продемонстрировала ему сразу обе ладони и даже повертела ими у того перед носом.

Голова продолжала кружиться, но тошнота прошла.

— Вспомни, что ты делала, когда мы приблизились к деревне! — стал злиться снеговик, подавая мне руками какие-то знаки.

— Ну-у, интересовалась жителями деревни и вообще…

— А дальше?

— Ну… — я опять задумалась, а гоблины уже с подозрением уставились на нас.

— Ой, дура-то! — протянула подруга и, качнувшись, оперлась на гоблина, но тут же отдернула руку.

И эта туда же! Они бы еще вспомнили, что я год назад делала! Меня начали раздражать их недомолвки и какие-то глупые намеки.

— Что бывает, когда чиркаешь зажигалкой? — прямо спросила меня Люська.

— У нас что, телевикторина «Что, почем и где»? — И тут до меня дошло. Вот только как вызвать огненные шары из своей ладони? Повертев их и так и эдак, я попробовала помахать ими, чем привлекла внимание гоблина со шрамом:

— Чего это она такая дерганая стала? — Он посмотрел на Люську, ожидая от нее объяснения.

Подруга беспечно махнула рукой и, внимательно наблюдая за моими действиями, ответила:

— Да ее как-то в детстве током на триста восемьдесят вольт шандарахнуло.

— Чем, чем? — не поняли неандертальцы, округлив глаза.

— Ничем.

Гоблины обиделись и, что-то пробубнив насчет блаженных, грубо пихнули нас в спины, приказав топать, пока топается. Мы и потопали, а я продолжала эксперименты со своими ладонями, но пока безуспешно. Из них не то что огненных шаров, даже искры выжать не удалось.

— Юродивая, — услышала я за своей спиной жалостливый голос.

— Сами вы юродивые, — оскорбилась я и еще раз махнула рукой. Ничего.

— Так, — вздохнул защитник, — видимо, настала пора действовать мне.

Он дунул сначала в сторону одного гоблина, а затем второго. Те замерли.

— Ну и ну! — только и смогла сказать Люська, покачав головой.

— А теперь линяем! — крикнул Вицемир. — Времени у нас минут десять, не больше!