— Э-э-э… В кафе каком-то…

— Сколько времени проболела ваша матушка?

— Три года.

— Когда она умерла?

— Месяц назад.

— Вы рады?

— Что?

— Вы рады, что матушка умерла? Что наконец-то закончился этот кошмар? Эта тягостная необходимость, это мучительное выполнение дочернего долга?

— Лев Казимирович, да что вы говорите? Да как вы можете? — вскочила Рита.

— Сядьте! Как Григорий реагировал на то, что в доме — больной человек?

— Никак…

— Он с вами жил или отдельно?

— Он на этой жил, как ее… На вахте!

— Про болезнь матушки вы ему сказали до знакомства или после?

— До… или после. Я не помню!

— За что вы на него обиделись и отчего разругались?

— Мы не ругались… Профессор, я не пойму, зачем вы задаете мне эти вопросы! Я устала!

— Простите, Маргарита Ивановна. Но мне совершенно очевидно, что вы лукавите, утверждая, что все вспомнили. Вы почему-то вычеркнули из своей памяти целый кусок. Вычеркнули все, что связано с вашим мужем Григорием. Почему? Быть может, он сделал что-то или сказал нечто, с чем ваше сознание не может смириться? А? Что он сделал?

— Не знаю, Лев Казимирович… Не помню… Я устала…

— Лев Казимирович, простите, что вмешиваюсь, но, по-моему, ваша беседа Риту расстроила, — очень вовремя появился Григорий.

«Под дверью, что ли, подслушивал?» — вяло подумала Рита и провела ладонью по лицу. Мокро. Оказывается, она плакала.

— Рит, может, пойдешь приляжешь? А мы пока с профессором без тебя побеседуем?

— Не хочу, Гриша, лежать, належалась с утра. Лучше я пойду к компьютеру, почту посмотрю, ладно? А ты мне скажешь потом, какой диагноз поставил Лев Казимирович! — Рита встала из-за стола, кивнула профессору, стараясь оставаться вежливой, и прошла через коридор в третью комнату, где когда-то, судя по стеллажам с книгами. и столу с тумбами, был кабинет тети-Таиного мужа. И Рита тоже устроила тут себе кабинет: поставила компьютер и провела Интернет. Сделать это оказалось совсем несложно — к дому была подведена линия, и тети-Таина квартира оказалась единственной не подключенной. Так что, когда Рита пригласила мастеров, им только и оставалось, что протянуть кабель из подъезда в кабинет. Хватило сорока минут и четырех метров провода.

Рита включила компьютер, он начал загружаться, а Рита невидяще уставилась в посветлевший монитор. Вопросы профессора Дворецкого всколыхнули в ней то, о чем она пока не задумывалась. Точнее, старалась не задумываться, загнав мысли об этом, даже не мысли — предчувствие мыслей, зачатки эмоций, — в самые глубины подсознания. А теперь Рита поняла: она обрадовалась, когда мама умерла. Точнее, не обрадовалась, а испытала огромное чувство облегчения. Будто камень с шеи скинула, который голову к земле пригибал. Будто крылья у нее за спиной выросли. И она подняла голову и впервые за три года мир вокруг увидела. И крылья раскинула, и почти взлетела… Может, ни в какой она не в другой реальности? Может, у нее и вправду не все в порядке с головой? А Гришу оттого ее память из списков вычеркнула, что он — из той, прошлой жизни, в которой болела мама? Может, ей так хотелось начать жизнь с чистого листа, что она ее, жизнь с чистого листа, и придумала?

А начальника-буку, сухаря-холостяка, тоже придумала? Ведь она очень хорошо помнит, что ни о какой невесте шефа не слышала. И никто женским голосом ему в офис не звонил. Так в какой она реальности, в этой или в другой? Впрочем, какая теперь разница, что в лоб, что по лбу. Забыла не забыла, реальность не реальность. Дано: она замужем, Матвей почти женат. Требуется: как-то со всем этим сжиться.

Рита вошла в Интернет и набрала пароль на своем почтовом ящике. Три новых входящих письма. Два — явный спам, что-то про фирменные шоколадки и доставку железнодорожных билетов, — Рита сразу же отправила в виртуальную мусорную корзину. Третье, от Женьки, раскрыла, ожидая, что оно поможет ей расставить все точки над «i».

«Привет, подруга! Долетела прекрасно, здесь жара несусветная! В джунгли пойдем только завтра, пока мечусь, собирая все необходимое. Видела бы ты, какие у нас рабочие-проводники! Роскошные плечистые, мускулистые негры! Гляжу на эти экземпляры и думаю: может, и вправду пора с мух на мужиков переключаться? В общем, вернусь из этой экспедиции — вплотную займусь личной жизнью! Чего и тебе желаю!

Все, пока, моя дорогая, пиши, как у тебя дела!

Целую. Я».

— Рит, выйдешь? Лев Казимирович уходит, — заглянул в дверь Гриша.

— Да, конечно!

Рита встала от компьютера и вышла в прихожую, где профессор уже застегивал элегантное старомодное пальто с каракулевой отделкой.

— Рад был знакомству, Маргарита Ивановна, несмотря на обстоятельства нашей встречи, — поклонился профессор и поцеловал Ритину руку, которую она вообще-то подала для пожатия.

— Спасибо, до свидания, — смутилась Рита, освобождая руку, и спросила Гришу, который тоже уже обулся и накидывал свою коричневую дубленку: — Ты тоже уходишь?

— Я провожу Льва Казимировича. На лифте подвезу. И за сигаретами сбегаю.

Гриша открыл дверь, пропуская вперед профессора, и вышел следом.

— Рит, закрой за нами, неохота ключом ковыряться.

— Здрасте! — вышел к ним на лестничную клетку Тамарочкин Толик. — А мне Томка сказала, что к Ритке профессор пришел, специалист по сдвигам в голове. Профессор, а я к вам! У меня голова болит — жуть просто! И такие сдвиги — сам иной раз не помню, что творю! Может, посмотрите, а?!

— Ну, вообще-то это не очень удобно…

— Я заплачу, вы не думайте! Томка сказала, какой у вас тариф, вот, у меня есть! — протянул Толик профессору какую-то долларовую купюру.

— Ну что вы, голубчик, сразу деньги вручаете, — переместился профессор, скрыв от Риты Толика. Рука его шевельнулась, будто пряча что-то в карман. — Вас же сначала посмотреть надо. Куда можно пройти?

— Сюда, напротив мы живем, — сказал Толик. И процессия, которую замыкал Гриша — а он-то что у Тамарочки забыл? — двинулась в пятую квартиру.

* * *

Рита закрыла дверь и вернулась к компьютеру. Посидела, еще раз перечитывая Женькино письмо. Никаких точек, никаких «i». Хотя, когда раскрывала ящик, что-то ее царапнуло. Что? Рита вернулась к раскладке папок. В папке «Женька», куда она складывала все подружкины послания, было пусто. Рита проверила, не веря глазам: два письма она только что отправила в корзину, во входящей почте осталось последнее письмо, Женькино. А остальные письма где? Те, что она хранила и перечитывала иногда, заряжаясь от подруги весельем, оптимизмом и бесшабашной уверенностью, что мир — у ее ног? Остались письма, что ли, в прошлой реальности?

Рита вздохнула, мысленно пополнив список неприятных открытий, и быстро застучала пальцами по клавиатуре, будто скорость, с которой она напишет ответ, укрепит ее связь с Женькой, вдруг показавшуюся эфемерной.