Тогда Федька пошла прочь. Нужно было спешно найти деньги. Если не книги продать — то что же? И если не Бориску упросить — то кого же?

В уборной Федьку ждала новость — фигуранток спешно вызывали на репетицию «Ямщиков на подставе». Там в финале задуман был пышный и многолюдный русский танец. Ставить его доверили русскому же балетмейстеру, как оно обычно бывало в комических операх, написанных в народном духе. На сей раз танцы сочинял Иван Стакельберг — и злые языки толковали, что он, плясавший еще в премьерном спектакле Анжиолиниевых «Забав о Святках» двадцать лет назад, немало оттуда позаимствовал.

— Вот с ним станешь, — Стакельберг указал на Ваську-Беса. — Пойдете первой парой.

Федька подошла к фигуранту; руку ему протянула не глядя, и он — точно так же. Ей было не до танцев — нужно выручать из беды Саньку!

В том, что он был у Анюты, Федька почти не сомневалась… И в его неспособности убить человека тоже. Вот Дуня — та, пожалуй, могла бы. Озлобилась она. А в Саньке сильные страсти не бурлили — разве что безмолвную любовь к Глафире можно бы назвать страстью, так ведь и выплеснулась она лишь после Глафириной смерти.

Во время танца Бес, улучив миг, сильно толкнул Федьку — надеялся, что упадет. Она сбилась с шага, но выровнялась и даже сложила губы в умильную улыбку. При следующем соприкосновении рук она захватила Васькин палец и вдруг резко его вывернула. Фигурант вскрикнул и зашипел. Но репетировали не под скрипку, а сразу под оркестр — музыка заглушила, обошлось…

Федька хорошо знала, что в таких стычках нельзя отступать. Иначе сядут на шею. А у нее не стоит за спиной дородная купчиха с молодцами, как у Сеньки-красавчика. Вон ведь и Дуня — через что не прошла, лишь бы выбиться в дансерки, и никому спуску не давала. Сказывали, была на женской половине лет пять назад драка из-за роли с выдиранием волос и царапаньем рож, так она соперницу одолела, пинками прогнала чуть ли не через весь театр. Правда, где-то в начальственных постелях потеряла она обычную человеческую улыбку, теперь, когда на сцене нужно улыбаться, скалится.

Как только репетиция окончилась, Федька сразу побежала на женскую половину — мало ли что ударит в дурную башку разгневанному Бесу. Она уже сняла танцевальные юбки и надела обычные, когда вошла хористка Груня Петухова и поманила ее пальцем.

— Там Бес велел тебе сказать — хоть ты и дурища, да он зла не держит, — сообщила Груня. — Только, сказывал, чтоб ты никого из береговой стражи в свои шашни не путала. О чем это он?

— Да размолвка у нас вышла, — туманно ответила Федька.

— Слышь-ка, он тебя внизу ждет, — зашептала Груня. — Ты не дури, он ведь и жениться может…

— Кто, Васька?!

— А что? За ним не пропадешь.

— Так он что, тебя свахой прислал?

— А коли так? Да не пужайся, не пужайся, он еще только потолковать хочет. Ты, Федорушка, приглядись, он молодец исправный, ему тридцать всего — не смотри, что харя мятая… И Малашка ему не нужна, ты не думай, ничего у нее не выйдет. И Наташка не нужна — она же скупердяйка, лишней копейки на юбку не потратит, за Анюткой Платовой донашивает…

Замуж за Ваську-Беса Федьке не хотелось совершенно. И сейчас, после стычки, она что-то вовсе не верила в его благие намерения.

— Пойдем вместе, Грунь? — попросила она. — При тебе как-то лучше…

— А пойдем! — сразу согласилась хористка, предчувствуя событие, о котором можно всем рассказать.

Васька-Бес, еще в танцевальных штанах и рубахе, действительно ждал внизу.

— Ты вот что, сударыня, — строго сказал он. — Коли к нашим перестанешь приставать, я тебе скажу, кому надобно заплатить деньги, чтобы вышел прок.

Он вынужден был говорить загадочно, чтобы Груня ничего не поняла.

— И кому? — спросила Федька.

— Девкам. Я тебе покажу, где у Сенной сводня живет. Сперва — сводне, потом — девке, поняла?

— Поняла…

Груня смотрела то на Ваську, то на Федьку в полном недоумении. И впрямь — на что фигурантке Бянкиной сводня и девки?

— Но они дешево не возьмут. Дельце такое…

— Да уж ясно…

Федьке замысел понравился. Только денег-то все равно еще не было — а требовались срочно.

— И от Бориски-дурака отстань, не то ведь втравишь в свои затеи — добром не кончится…

Тут Груня совсем в изумление пришла. А Федька поняла, что именно Бориска ей сейчас и нужен. У него есть всякие знакомства — так, может, кому нужна в дом учительница танцев для девочек и мальчиков? Это — деньги, которые появятся не сразу, ну так было бы место, а до той поры, как жалованье получать, можно и в долг взять у той же Анюты… можно даже растолковать ей, на что деньги нужны…

Васька, ухмыляясь, глядел на озадаченную Груню и погруженную в размышления Федьку.

— Эх! — воскликнул он и вдруг запел скабрезный куплетец: — Не тешуся я так весной в садах цветами, Как тешусь я девиц под юбками…

— Пошел, пошел отсюда! — смеясь, закричала Груня.

Он, извернувшись, схватил хористку за грудь, быстро сжал — и тут же исчез, улетучился.

— Ну что ты с охальником станешь делать? — спросила Груня. — Федорушка, а ты подумай… Не я ж ему нужна — это он для тебя старается!

И Федька подумала — о том, что если их с Бесом поместить на ночь в одну комнату, то поутру там найдут два трупа.

Ей удалось подкараулить Бориску и задать свой вопрос о приработке.

— Да нет, ничего на примете не имеется… — задумчиво ответил Бориска. — Хотя… да ты ведь не согласишься…

— На что не соглашусь?

— Есть человек один, я с ним свел знакомство в типографии, когда узнавал, кто бы взял мой «Словарь». Он живописец и малюет греческих богинь. Сейчас у него есть хорошие заказы. Он спрашивал — не согласится ли кто из фигуранток позировать, да я сразу сказал — этих не уговоришь.

— Отчего не уговоришь?

— А оттого, что позировать надо нагишом.

— А дорого ли платит? — ни на миг не задумавшись, спросила Федька.

— Платит хорошо — два часа голая у него там посидишь, и рубль — твой. Он почему фигурантку взять хотел — ему тело красивое нужно, а не то что у девок с Сенной…

— Рубль за два часа? — это и впрямь была царская плата.

— Ну, за три, откуда я знаю…

— И что — только сидеть нагишом, ничего больше?

— Он кавалер видный, с ним всякая и без денег пойдет, — уверенно сказал Бориска. — Кабы какой пенек трухлявый вот так заманивал позировать, чтобы в постельку уложить, иное дело. А этому — я чай, незачем.

— Сведи меня к нему, — потребовала Федька, уже прикидывая — не даст ли живописец рублей пять аванса, и тогда уже можно будет вести переговоры со сводней.