— Меня вообще-то зовут…

И снова бургомистр меня перебил всплеснув руками.

— Ох, ваша правда, ваша правда, какие могут быть между своими людьми условности, дорогая Вирджиния. Вы же позволите так себя называть? А меня зовите меня просто — мистер Уоррен. Супругу же мою…

— Супруга же твоя, мой милый, сама с радостью представиться нашей гостье, — перебила бургомистра его вторая половина, входя в кабинет мужа. — Меня зовут Марджери. Для близких друзей — Мардж. Мы же станем с вами близкими подругами, дорогая Вирджиния? Иначе и быть не может. Одухотворённые люди тянутся друг к другу, как цветы к солнцу… Вы уже завтракали, моя дорогая? Составите нам компанию?

У меня уже голова шла кругом, честное слово. В детстве как-то раз папенька отправил нас на восточное море. Сам поехать не смог, поэтому в вояж собрались лишь маменька, мы с братьями, моя гувернантка, матушкина горничная, гувернёр братьев да дядька Флорентин — эконом из усадьбы, мужик серьёзный и ответственный, а главное, внушительный очень. К нам даже коммивояжёры не ходили никогда — боялись с ним пересечься. Впрочем история не о нём, а о восточном базаре, на который мы как-то раз выбрались всей толпой.

Мужчины все как один задержались в шапито, где давали представление какие-то шарлатаны, владевшие всеми видами оружия, а мы с маменькой пошли бусы со злым глазом покупать.

Ох, как на нас тогда торговцы напали! За рукава дёргали, в ноги кидались, говорили все разом, нещадно смешивая свой язык с нашим. Мы тогда перепугались до безумия, и чуть не оглохли! Слава святым, дядька Флорентин сообразил, что мы куда-то пропали, и поспешил нам на выручку.

В Литлвиладже старого папенькиного помощника, к сожалению, не было. Поэтому я лишь перевела взгляд с Марджери на её супруга и обратно, и всего и успела, что моргнуть, а хозяйка радостно хлопнула в ладоши и воскликнула:

— Ну, вот и славно! А свои важные государственные дела вы сможете и после обсудить.

— Но…

— Воля твоя, Мардж! — искренне и, как мне показалось, даже немного обиженно возмутился господин бургомистр. — Какие важные дела? Со вдовою Споти дорогая Вирджиния сама успешно справляется…

Хохотнув, он взял со стола листок бумаги, в котором я с тоскою опознала писульку за авторством той самой вдовы.

— Вон как лихо наших мертвецов на учёт взяла… Жаль, я сам не додумался воспользоваться помощью этой неутомимой женщины.

Бургомистр хлопнул себя ладонью по животу, радостно хохоча, а я покраснела. За четверть часа я едва пару слов сказать успела и умудрилась фактически влюбить в себя правящую чету Литлвиладжа. Воистину, правду говорят, что молчание — золото.

— Я в людях никогда не ошибаюсь, — отсмеявшись, продолжил разглагольствовать мистер Уоррен. — Мне одного взгляда достаточно, чтобы понять, чего человек стоит. Вы как вошли, я сразу понял: передо мной человек дела. Уверенная леди, не привыкшая сомневаться в себе, девушка благородная, достойная и честная… Я знаю, что говорю. Я в людях пока никогда не ошибался. Вот Мардж не даст солгать.

Мардж с достоинством кивнула, а я ещё больше покраснела и вымученно улыбнулась. А потом вдруг припомнила рассказ миссис Розы, о бургомистре, и старательно изображая удивление, пролепетала:

— Не знала, что вы менталист… То-то мне сходу почудилась в вас магическая искра…

Мистер Уоррен расплылся в довольной улыбке.

— О, правда? — Его супруга тем временем засияла, как люстра на две сотни свечей. — Я специально никогда не учился, но скажу вам, как маг магу. Сила — она ведь не от учения, она от рождения у человека. Коли уж человек с нею родился, то, как говорится, изволь соответствовать.

Я глубокомысленно кивнула и продолжала кивать следующие три четверти часа, пока милейший господин бургомистр рассуждал о магии в целом и о бесполезности магических школ и высшего магического образования в частности.

А затем дворецкий сообщил, что кушать подано, и мы прошли в столовую.

Во время трапезы, к счастью, господин бургомистр предпочитал трапезничать, а не разглагольствовать о месте магии в общественной жизни Бревиллии, поэтому меня взяла в оборот его супруга.

С Марджери было проще найти общий язык, хотя цветоводством я никогда не увлекалась.

— У вас очень красивый парк, — сказала я, когда завтрак вроде бы уже закончился, но отпускать меня никто не спешил. — Я где-то слышала, что в Бревиллии всего три специалиста по парковому ландшафту, способных сотворить нечто подобное.

Марджери кивнула и исправила меня:

— Четыре. Этот парк разбивал мой пра-прадед. Он давно отошёл от дел, но всё ещё жив.

Я искренне удивилась. Странно, что миссис Корн забыла мне об этом поведать.

— В Литлвиладже в таких вещах никто ничего не понимает, — будто прочитав мои мысли, продолжила хозяйка дома. — Приятно встретить кого-то, кто хотя бы слышал о парковом ландшафте. Пра-прадедушка ведь не только этот парк проектировал. В городе его руками посажено больше половины деревьев.

— Удивительно! Теперь понятно, откуда у вас страсть к садоводству. Мне рассказывали, что вы даже новый вид какого-то цветка вывели…

Мистер Уоррен громко звякнул чашкой о блюдце и резко встал из-за стола.

— Ну, дамы, — торопливо пробормотал он. — Раз вы о цветочках решили побеседовать, то я, с вашего позволения, откланяюсь. Вирджиния, дорогая, ну мы с вами насчёт бесплатных помощников договорились же?

Я кивнула.

— Тогда жду результат. До зимы управитесь?

Я округлила глаза и истово затрясла головой.

— Раньше, мистер Уоррен! Что вы? Думаю, к концу лета мы решим вопрос с безработицей в Литлвиладже.

Он улыбнулся, кивнул и вышел, а Марджери, сверкая глазами, повела меня на экскурсию в оранжерею, но уже на подходе к большому стеклянному дому поняла, что эта экскурсия мне нужна, как зайцу пятая нога, — вонь была просто нереальная. Я поначалу держалась, но когда Мардж распахнула передо мной дверь зажала двумя пальцами нос и простонала:

— Святые угодники, что за запах?

— Резковатый? — Моя спутница посмотрела на меня заискивающе и самую малость виновато. — Это цветочки мои.

Цветочки? Я поперхнулась словами. Я-то думала, что, например, слон угодил в расположенную на солнечной стороне выгребную яму и там издох. А это, оказывается, цветочки…

— Раффлезия в принципе обладает непростым ароматом, — пояснила Марджери. — Его именно поэтому мёртвым лотосом или трупной лилией называют. Мне кажется это обидным и неправильным. Потому что, во-первых, цветок этот воистину прекрасен, вы сейчас сами в этом убедитесь. А во-вторых, невероятно полезен. Сваренный из его сока эликсир помогает восстановить мужчинам восстановить свою силу, а женщинам быстрее вернуть форму после родов.

— Что-то нам на лекциях об это мне рассказывали, — прогундосила я, по-прежнему зажимая нос двумя пальцами.