Нильс улыбнулся коллизии на перекрестке, восхищаясь невозмутимым видом Мольгрена.

В ту же секунду периферическим зрением он разглядел молодую женщину с прической «паж», только что завернувшую за угол. Эллен!

Решение было необходимо принять за долю секунды. Как следовало поступить недавнему жениху? Остановиться, спрыгнуть с велосипеда и немного поболтать с ней? Остаться на велосипеде, встретиться взглядами и вежливо, но безучастно приподнять шляпу, проезжая мимо? Или просто-напросто смотреть прямо перед собой, делая вид, что не заметил ее?

Нильс избрал последний вариант. Но тут он неожиданно оказался на самом перекрестке, среди подающих сигнал автомобилей, трезвонящих трамваев и возле Мольгрена, возмущенно уставившегося на него поверх своей левой руки. Ему удалось резко затормозить прямо перед радиатором автобуса, оказавшись на волосок от столкновения, но он потерял равновесие и упал. Вот так и лежал старший констебль Гуннарссон на мостовой, накрытый сверху велосипедом, под удивленными взглядами своего коллеги, бывшей невесты и многих других, проезжавших рядом.

Мольгрен профессионально разобрался в ситуации, остановив движение во всех направлениях, пока Нильс не встал на ноги, не поднял велосипед и не отвел его в сторону. За спиной он услышал звук каблучков. А обернувшись, оказался лицом к лицу с Эллен.

— Ну как ты, Нильс? — спросила она.

— Ничего страшного, — промямлил он, стиснув зубы, одной рукой придерживая велосипед, а другой стряхивая грязь с брюк.

— Повезло тебе, — заметила Эллен. — Может, выпьем тогда по чашке шоколада, которую мы пропустили зимой?

Он покачал головой, не поднимая глаз.

— Мне надо в участок, писать рапорт.

— Ты что, на дежурстве?

— Да.

— А завтра не можешь написать?.. Давай сначала разберемся с этим дорожным происшествием. Ты мог бы допросить свидетеля… — И она показала на себя.

— Нет.

— Но подумай, а что, если об этом узнают газетчики? — Эллен придвинулась к нему поближе и драматическим голосом произнесла: — «Серьезное дорожное происшествие у Бруннспаркена. Старший констебль действовал вопреки дорожным жестам полицейского, создавая опасность для жизни других участников движения…» Это могло бы стать трамплином для моей впавшей в летаргию журналистской карьеры.

Гуннарссон встретился с ней взглядом.

— Ты меня шантажируешь, Эллен?

— Ага. Но ты мог бы заткнуть мне рот чашкой шоколада.

— Нууу, — безразлично протянул Нильс, — возможно, рапорт может подождать до завтра…

— Вот и отлично.

— А как же твой жених? — неуверенно промямлил он.

— Я не рабыня, Нильс. Я по-прежнему могу свободно передвигаться по городу и пить шоколад с кем хочу. А теперь пошли на открытую террасу ресторанчика Тредгордференинга, союза садоводов.

— А есть у них сытные бутерброды?

— Ты голоден? Можем поужинать, если хочешь. У них вкусная еда.

— Нет, бутерброда хватит, — возразил Нильс, прикидывая, сколько денег осталось у него в кошельке.

Через минуту они уже сидели под навесом ресторанной террасы и смотрели на парк. Играл небольшой оркестрик; перед ними плескался фонтан, окруженный цветочными клумбами, на которых красным и золотым горели цветы на вечернем солнце. Горячий шоколад уже сыграл свою роль предлога для общения — и вместо него они заказали пиво и лимонад к своим бутербродам.

Нильс все еще чувствовал сильное замешательство, из-за которого его угораздило свалиться на перекрестке. Как ему вести себя с Эллен? О чем с ней говорить?

Но, к его удивлению, разговор тек совершенно естественно, и он понял, что ему нет нужды вести себя как-то по-особенному. Возможно, все уже в прошлом, даже для него? Может быть, это то, что требовалось, — чтобы он встретился с ней вот так, с глазу на глаз?

Нильс старался не смотреть на ее серебряное кольцо с крошечным камешком. С виду ничего особенного, но, может быть, антикварное…

Эллен рассказывала о своем обучении в школе домохозяек и как она затем летом поехала с родителями на их новую дачу в Фискебекшиль. Нильс узнал, как она встретила своего нового жениха. Эллен изложила эту историю деловито и кратко: ее брата Акселя навестили два приятеля, приплывшие на парусной лодке в Фискебекшиль вместе с еще одним молодым человеком, которого ни Эллен, ни Аксель раньше не встречали. Эта троица гостей провела у них пару недель, и Эллен ходила с ними на паруснике и ездила купаться. За это время она и Георг стали парой и осенью обручились.

У Георга была в Гётеборге фирма по импорту товаров, и Нильс подозревал, что она приносит неплохой доход. Он помнил категорический ответ Эллен, когда однажды осторожно заговорил о браке: мол, замужество не для нее, она современная женщина, не желающая оказаться «в клетке». Но если клетка отлично обставлена, все, видимо, хорошо…

Когда с рассказом о Георге было покончено, Эллен перешла к более приятным для Нильса темам разговора, а его злость и чувство горечи несколько смягчились. Ее было приятно слушать; она смешила его и, разгорячившись, наклонялась над столом и трогала его за руку. Нильс знал Эллен достаточно хорошо, чтобы понимать, что это не флирт. Она всегда так делала, когда рассказывала о чем-то важном; это происходило абсолютно неосознанно. Но у его нервных окончаний была своя память, и при каждом прикосновении он вздрагивал.

— Ну а ты, Нильс? Чем занимался с тех пор? — вдруг спросила Эллен.

Музыканты закончили играть и уже складывали свои инструменты. Единственным источником музыки остался одинокий черный дрозд; его мягкие, грустные трели гармонировали с состоянием души Нильса.

Он рассказал, что осенью был на курсах повышения квалификации в школе полиции в Уппсале, — ибо хотел быть на уровне, когда освободится место старшего констебля. А с февраля месяца он уже не заместитель, а полноценный старший констебль.

Эллен просияла.

— Как здорово, Нильс! Ты далеко пойдешь, я тебе всегда это говорила.

Он по-мальчишески обрадовался. Ему вдруг ужасно захотелось снова увидеть, как ее лицо светится интересом к нему. И, когда она спросила, работает ли он сейчас над каким-то интересным случаем, Гуннарссон начал рассказывать. Сначала в общих чертах — но Эллен этим не удовлетворилась, ей нужны были детали. Когда ресторан закрылся и они поднялись, чтобы уходить, Нильс уже рассказал ей всю историю о покойнике с реки Севеон, докторе Кронборге, детективных романах Лео Брандера, Арнольде Хоффмане и сегодняшнем необычном посещении Бронсхольмена. Эллен сидела как завороженная, впитывая каждое его слово.

Они прошли темным парком с гирляндами разноцветных лампочек, свисающих с деревьев. Тут Нильс понял, что совершил служебную ошибку, рассказав о расследовании постороннему. Узнай об этом Нурдфельд, он уволил бы его. Но сейчас у него было такое чувство, что дело того стоило.