не сумеет тотчас исправить положение, и королю пришлось отправляться завтракать на борт «Полярной звезды» полузадушенным и в самом дурном настроении.

Это свидание царя с английским королем сильно обеспокоило общественное мнение в Германии. Германия считала, что опасно доверяться Англии, которую она считала худшим врагом России[84]. Многие русские разделяли это мнение; это были те же, кто осуждал союз, заключенный Александром III с Францией[85], ссылаясь на то, что монархия не может объединяться с республикой против другой монархии, и что только союз между Россией, Германией и Францией мог укрепить мир между государствами.

Императорская семья вернулась в Ревель, чтобы принять там г-на Фальера[86], президента Французской республики. Но прием, оказанный ему, не имел такого грандиозного размаха, которым был отмечен прием английских монархов. Французы не упустили этого заметить и, говорят, были крайне недовольны.

Глава VII

Наши жилища. – Санкт-Петербург. – Мойка, ее слуги и гости. – Ужин в «Медведе»

Наши сезонные перемещения обусловливались почти неизменным порядком: зима делилась между Петербургом, Царским Селом и Москвой; летом мы жили в Архангельском, осенью в нашем имении Ракитное, к концу октября мы уезжали в Крым. Мы редко ездили за границу. Иногда родители возили нас с братом на свои многочисленные заводы и земли, рассеянные по всей России; некоторые из них были настолько отдалены, что мы так дотуда и не добрались. Одно из этих владений, расположенное на Кавказе, простиралось на 200 километров по берегу Каспийского моря. Там было столько нефти, что она словно пропитала почву, и наши крестьяне смазывали ею колеса телег.

Для этих дальних переездов у нас был свой вагон, где мы располагались гораздо лучше, чем в домах, которые не всегда были готовы к нашему приезду. В вагон входили через вестибюль, который летом был вроде веранды, там ставились вольеры, и пение птиц перекрывало монотонный шум поезда. В салоне-столовой, обшитом красным деревом, сиденья были обтянуты зеленой кожей, а окна обрамлены шторами из желтого шелка. Далее следовали спальни родителей, брата и моя, обе очень веселые, обитые кретоном со светлой деревянной обшивкой, и ванная комната. Завершали наши апартаменты несколько купе, предназначенные для друзей. Персонал, всегда многочисленный, занимал купе перед кухней, находившейся в конце вагона. Другой вагон, устроенный на тот же манер, стоял на русско-германской границе для заграничных поездок, но мы так никогда его и не использовали. Во всех поездках нас сопровождала толпа людей, без которых отец не мог обойтись. Мать предпочла бы, чтобы было по тише, но она всегда старалась быть любезной с друзьями отца. Что касается нас с братом, то мы их не любили, поскольку они лишали нас общения с матерью. Надо сказать, что эта антипатия была взаимной.

* * *

Санкт-Петербург, прозванный Северной Венецией из-за своего расположения в дельте Невы, был одной из прекраснейших столиц Европы. Невозможно представить себе красоту Невы с ее набережными из розового гранита и великолепными дворцами по берегам. Гений Петра Великого и Екатерины II чувствуется в безукоризненном порядке сооружений.

Императрица Александра поручила немецкому декоратору сделать рисунок решетки сада, разбитого перед Зимним дворцом. Этот дворец, выстроенный в начале ХVIII века императрицей Елизаветой, – шедевр знаменитого архитектора Растрелли. Решетка была чудовищна, но, что бы ни делали, чтобы его обезобразить, Зимний дворец всегда сохранял свое величие.

Петербург не был городом целиком русским. Он испытал европейское влияние, привнесенное императрицами и великими княгинями, которыми двести лет становились иностранные принцессы, чаще всего немецкие, а также присутствием дипломатического корпуса. За исключением нескольких семей, сохранивших традиции старой Руси, большинство аристократов стали космополитами. Они часто жили за границей, и их предпочтение всего иностранного доходило до снобизма. Сделалось хорошим тоном отправлять белье для стирки в Париж или Лондон. Большинство современников матери подчеркнуто говорило только по-французски, а по-русски с иностранным акцентом. Нас с братом эти манеры раздражали, и мы старым дамам, обращавшимся к нам по-французски, всегда отвечали по-русски. Нас находили смешными и плохо воспитанными. Мы об этом не заботились, предпочитая этому напыщенному обществу богемные круги, которые нас развлекали.

Как и повсюду, чиновники в большинстве своем были людьми коррумпированными и бессовестными, раболепными перед высшими, думающими лишь о собственных интересах и совершенно не имеющими национального чувства. Что касается «интеллигенции», это было скопление беспорядка и анархии, очень опасное для страны.

С преобладающими еврейскими возмутителями, эта группировка старалась поднять народ против правительства и аристократии, сея повсюду ненависть и вражду. Когда ее представители взяли власть при Керенском, они показали свою неспособность управлять.

Императорские театры Петербурга и Москвы заслужили свою славу. Уже к середине ХVIII века они являлись в полном смысле русскими театрами, хотя большинство актеров были иностранцами. Первый национальный театр был создан в 1756 году в царствование Елизаветы по инициативе ее советника, князя Бориса Юсупова. Русский театр обрел новую жизнь, когда императрица Екатерина II доверила моему предку дирекцию всех императорских театров. Можно сказать, что влияние князя Николая легло в основу развития русского театра, высокий художественный уровень которого поддерживается до сих пор, несмотря на все трагические потрясения.

В России все обрушилось, кроме театра.

Благодаря инициативе Сергея Дягилева, первым открывшего Западной Европе богатства русского искусства, опера и балет приобрели мировое признание. Кто не помнит энтузиазма, возбужденного их первым появлением в Париже на сцене Шатель в 1909 году? Дягилев умел окружать себя исключительными артистами: Шаляпин – незабываемый Борис Годунов, такие декораторы, как Бакст и Александр Бенуа, танцовщики и танцовщицы, как Нижинский, Павлова, Карсавина и сколько других! Эти артисты зачастую были за границей известны не менее, чем в России, и многие из них воспитали учеников, которые теперь поддерживают традиции императорского балета.

А вот наши актеры, как и все русское драматическое искусство в общем, менее известны за границей. Лишь в России можно было услышать наших великих актеров в классическом репертуаре или в постановках, основанных на национальном фольклоре. Пьесы Островского, Чехова, Горького всегда шли с величайшим успехом. Мы с Николаем никогда не пропускали хорошего спектакля и не упускали возможности лично познакомиться с некоторыми из этих блестящих исполнителей.

* * *

Наш петербургский дом находился на набережной Мойки. Фасад его выделялся своими пропорциями. Очень красивый внутренний двор, полукруглый и с колоннадой, одной стороной выходил в сад.

Это жилище было подарено императрицей Екатериной II моей прабабке, княгине Татьяне. Дом был наполнен произведениями искусства, как настоящий музей, и осматривать его никогда не надоедало. К несчастью, изменения, сделанные моим дедом, сильно его изуродовали, только несколько салонов, бальный зал