Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но все попытки тщетны и мертвы,
мечта же о созвучии — химера:
мир моего не признаёт размера,
ведь он написан прозою, увы.
2018 г.
***
Уходит солнце с неба прочь
в объятья темноты.
Я на окне рисую Ночь
карандашом простым.
День подмигнул закатно мне,
собрался и ушёл.
Я Ночь рисую на окне
простым карандашом.
На бледное лицо стекла
штрихи морщин кладу –
и вот уже ночная мгла
струится в пустоту,
и на разглаженном окне,
как сумеречный бред,
до судорог знакомый мне,
является портрет.
В оконной раме — холст стекла,
подсвеченный луной,
и отражают зеркала
написанное мной.
Стою у тёмного окна
и с холодком в груди
гляжу, как на меня Она
задумчиво глядит.
Мой труд, я знаю, обречён:
вот — вот придёт рассвет
и мягким солнечным лучом
сотрёт Её портрет;
но снова канет день во тьму
за западной чертой –
и в руки я опять возьму
свой карандаш простой.
2018 г.
***
Спи. Этой ночью ты можешь уже поспать.
Дарит судьба нам сегодня последний шанс:
не повторится и не повернётся вспять
ночь, что осталась одна на двоих у нас.
Спи, и пускай не тревожит тебя рассвет.
Пусть исчезают мгновенья, уходят прочь –
знай, что пройдут ещё тысячи долгих лет,
прежде чем сможет закончиться эта ночь.
Спи. Наши ангелы чутко твой сон хранят.
Съёжились страхи и спрятались вдалеке.
Спи — и сквозь сон всё равно ощущай меня
хрупкой ладошкой, лежащей в моей руке.
Спи. Это только плечо моё — но пускай
мягкой периною станет тебе оно.
…Солнце восходит. Развязка уже близка.
Спи, ведь сегодня нам это разрешено.
2018 г.
Вечерняя тоска
Вечер хмуро глядит из окна.
Ярко комната освещена:
подступающей ночи назло,
в ней уютно, тепло и светло.
Но в углах, где густой стоит мрак,
притаилась тоска — старый враг –
и, от света держась в стороне,
угрожает расправою мне.
Среди ясного шумного дня
она спит, не тревожа меня.
Но теперь, когда полночь темна,
наливается силой она.
Немигающе смотрит тоска –
и стучать начинает в висках,
и становится пусто в груди…
Одолеет, того и гляди!
Но тоска моя, хоть и сильна,
всё ж меня не сильнее она:
видно, сил у неё таких нет,
из угла чтобы выйти на свет.
Пусть глядит она злобно сквозь тьму –
мне бояться её ни к чему.
Я и думать не стану о ней.
Я сильней.
Я сильней.
Я сильней…
2018 г.
***
Жизнь всё-таки — вещь что надо, занятная очень штука.
Законы её конкретны и смысл их предельно прост:
терпи синяки и шишки; не складывай праздно руки;
упав, поднимайся сразу, и снова — во весь свой рост.
Жизнь гладит нас против шерсти, жизнь бьёт по нам из орудий,
и шансов спастись так мало, практически нет — и всё ж
попробуй живым остаться, наткнувшись на пулю грудью;
попробуй остаться верным, в спине ощущая нож.
Нет высшего в жизни смысла, ни чёрта в ней нет, ни бога;
сценария нет в помине: не пьеса — сплошной абсурд.
Ты будешь ошибки делать, ты будешь жалеть о многом,
и правильные решенья от бед тебя не спасут.
Но главное помни свято и в радости ты, и в горе:
по правилам этой странной, такой непростой игры
ты должен доплыть до суши, оставшись один средь моря;
ты должен подняться снова, с высокой упав горы.
Да, жизнь — ещё та мегера: коварна она, жестока
и больше всего похожа на смертный неравный бой.
Её не пройдёшь ты дважды, и не избежишь итога,
и не заберёшь с собою накопленное тобой.
Не будешь ты знать ответа и перед чертой зловещей,
зачем это было нужно — по жизни сквозь боль идти –
но всё же останься целым, пусть даже зажатый в клещи;
но всё же дыши всей грудью, пусть даже с ножом в груди…
2018 г.
***
Живёте вы на разных полюсах.
Две грани мира: профиль и анфас,
где разделительная полоса –
могильный камень одного из вас.
Молчание — ужаснейший удел
сердец, коль одного здесь больше нет;
любви, что, выйдя за пределы тел,
объединяет Тот и Этот Свет.
Ах, как бы вам друг другу позвонить,
вновь нежностью наполнить голоса,
пока непрочно тоненькая нить
соединяет ваши адреса,
чтоб вновь два сердца бились как одно –
в такт трели телефонного звонка,
в созвучие вплетая мир земной
и мир иной, невидимый. Пока.
…Но жизнь однажды выгнется дугой –
и ты скользнёшь по радуге-дуге,
покинув мир привычный, в мир другой –
туманно — зыбкий, бывший вдалеке.
Там времени, как и пространства, нет –
и ты, тому надгробию назло,
увидишь вновь знакомый силуэт,
что ждал тебя за роковым углом.
2018 г.
***
Окно над городом. Многоэтажный рай.
Мир — как игрушечный: стань богом и играй.
Здесь так легко и ненавязчиво молчится.
Иди сюда. Отбрось всё лишнее. Постой
у подоконника, где свет такой густой,
такой насыщенный и острый, как горчица.
Окно над городом. Какие-то внизу,
перебирая резво лапками, ползут,
спешат по мелким и бессмысленным делишкам.
С многоэтажной отстранённой высоты
я так далёк от их никчёмной суеты,
что даже хочется летать — но это слишком.
На циферблате стрелки подведут итог –
и я спущусь туда, в людской вольюсь поток
и всё своё высокомерье позабуду.
И равнодушно чей-то взгляд скользнёт по нам
из вознесённого над городом окна,
где кто-то вниз глядит, бесстрастный, словно Будда.
2018 г.
***
Неси меня, неспешная река,
лежащего безвольно на спине.
Пусть мимо проплывают берега –
неси меня, качая на волне.
Поверь: терпенья хватит у меня;
и пусть дорога будет нелегка –
во мраке ночи и при свете дня
неси мой труп, неспешная река!
Неси меня, неспешная река,
неси туда, куда лежит твой путь.
Неси меня с восхода на закат.
Неси меня, река, куда-нибудь.
Тепла твоя прогретая вода,
и плеск волны приятен и не груб…
Отныне — впредь, отсюда — в никуда
неси, река неспешная, мой труп!
Неси меня, неспешная река,
распятого тобою на волне.
…А сёла проплывают по бокам,
а люди остаются в стороне;
и, может, лишь рыбак какой-нибудь
лоб перекрестит: — "Господи, спаси!" –
благословляя