– Мы на днях едем на сноубордах кататься. Давай с нами?

– Я в жизни не каталась! – Она покачала головой. Длинные пряди ее волос, те, что плотно закрывали уши, были в снегу, в них блестели хрусталики, от света фонаря розовые и темно-желтые.

– Так вот попробуешь. Тебе понравится.

– Правда?

– Я обещаю. – Сегодня я уже что-то обещал, только Лере, и что-то совсем другое.

– Но у меня нет сноуборда.

– Нестрашно. Ты сумеешь найти лыжный костюм?

– Думаю, да, у двоюродной сестры есть. И… ой, ну и тупица же я! У нее же есть и доска!

– А сестра такая же кроха, как и ты?

– Кроха? – Ясна засмеялась. – Нет, она скорее нормального роста.

– Тогда тебе не подойдет ее сноуборд. – Я бегло взглянул на дверь: на нас сквозь толщу стекла смотрел смазанный силуэт Воронцова. – Поговорим после спектакля. И… Я позвоню тебе, скажу, когда точно собираемся… Ты возьмешь трубку?

– Возьму, – она опять мне улыбнулась.

Я почувствовал себя птицей, парящей высоко-высоко над прекрасной зеленой долиной.

Не стану вдаваться в подробности постановки. Пьеса оказалась не самой плохой, хотя в начале пошловатая игра пожилых актеров меня немного покоробила. Вдобавок они пели и приплясывали под глупую фонограмму, и мне отчего-то стало за них стыдно.

После спектакля Ясна куда-то пропала, хотя я видел, как после антракта она входила в зал и садилась рядом с симпатичной светловолосой девушкой.

Она была не со мной, но весь театр был наполнен ею. Запах пыльных зеленых сидений, неподъемного занавеса, вид таинственно чернеющей сцены – все это было доказательством ее присутствия где-то поблизости…

– У нее глаза разного цвета, ты видел? Нет, ты видел?

– Марина, потише!

«Помню, когда был маленьким, испытывал неописуемое волнение перед приходом гостей. Ожидание праздника превращалось именно в ожидание гостей, и неважно, были ли то соседские дети, которых приглашали на мой день рождения, или же какие-то знакомые моих родителей. Я ждал их одинаково, словно просто со звуком дверного звонка случалось какое-то чудо, независимо от того, чья рука на этот звонок нажимала.

С трудом могу вспомнить подробности хоть одного праздника, который отмечали у нас дома, зато выражения лиц гостей, когда они появлялись из-за входной двери, всплывают в памяти каждый раз, когда мама говорит: «Помню, Миша как-то к нам приехал, Игорь тогда был еще маленьким…» или что-то подобное. Историю про моего дядю, которую она рассказывает, я никогда не вспомню. Знаю только, что ждал маминого брата с нетерпением.

Правда, как только гости появлялись, я прятался в кухне и из-за дверного косяка смотрел на них, задыхаясь от смущения. Так же вела себя и Маринка, разом затихавшая. Соня, в отличие от нас, была рассудительной и молчаливой – ей бы полагалось стесняться, но она бесстрашно шла к гостям навстречу, вместе с мамой помогала им раздеваться, вела в комнату. Мы же тихо выбирались из своего укрытия и чаще всего до конца вечера сидели на самом краешке дивана, как два трусливых кролика, втихаря разворачивая свои и Сонин подарки, которые нам всегда приносили».

Это забытое детское чувство мне пришлось пережить вновь.

Странно, что это произошло даже не у меня дома. Дверной звонок заголосил петушиным воплем, Петя вскочил и побежал открывать, а я встал за ним и вдруг замер, сердце у меня забилось быстрее. С моего места как раз был виден дверной косяк, приоткрытая створка, а за ней – кусок коридора, откуда сразу послышался голос Ярославны. Вот и часть Пети, который в порыве ее обнял, потом рыжевато-темный всполох волос.

– Привет! А почему ты еще не одет? Мы никуда не едем?

– Нет, Тимур опаздывает. Ждем его. А это, значит, твой костюм?

– Да. – Я услышал ее смех. – Он явно мне велик, но другого не нашла.

Я решил покинуть укрытие и пошел за своими лыжными штанами.

– Привет, Ясна.

Я хотел по-быстрому добраться до комнаты, но, как только прошел мимо Ярославны, получил тугой шлепок по заду. Обернулся с расползающейся улыбкой.

– Что это такое? – Ясна уставилась на мои ноги и снова рассмеялась.

– Как что? – встрял Петя. – Никогда не видела термобелья? Его надевают под сноубордический костюм.

– Игорь, забудь про штаны! – воскликнула Ясна. – Ходи всегда так! Мне нравится!

– В следующий раз. – Я был польщен, что ей понравился такой мой вид, и стал заметно медленнее натягивать комбинезон.

– В машине у нас проблемы с местами, – сказал Петя, после того как объявился Тимур и мы начали собираться. – Его девушка в самый последний момент решила ехать с нами.

– И что делать? – спросила Ясна.

– Возможно, тебе придется сидеть у меня на коленках… – Петя многозначительно поднял брови.

Мы вышли, зимнее солнце клонилось к закату. Меня, Ясну, юркнувшую в машину вслед за мной, Петю и Полину – девушку Тимура – впихнули назад как самых худых. Впереди сидел Серега Морозов.

Вспоминаю, как все это было невинно: Ясна села сверху нас обоих, как-то пополам, а я боялся даже тронуть ее за костюм, придерживал еле-еле сбоку, чтобы она не съезжала. Машину тряхнуло на выбоине, Ясна неосторожно дернулась и заехала мне своей маленькой рукой прямо между ног. Я нелепо вскрикнул и покраснел.

– Прости! – Видно было, что ее это смутило не меньше.

– Что там у вас? – ревниво спросил Петя.

– Почти что травма… – отозвался я.

Ребята сразу отправились на гору, а мы пошли подбирать сноуборд для Ясны и оплачивать подъемы.

– А разве нельзя подняться самому? – спрашивала Ясна, и я видел, как улыбается Петя, стоя сзади. – Почему обязательно на подъемниках?

– Можно и самому. Но это не наш вариант. Ты не уйдешь далеко с доской такая мелкая. На второй раз устанешь подниматься в гору.

Она взглянула на меня, но я сразу же отвернулся, потому что все еще не привык к ее разным глазам, принадлежащим как будто двум разным людям. Однажды мы расскажем тебе правду о нас – о Дроздовой и о Лерке, – и ты сбежишь. Но не сегодня, не сегодня.

– Сначала пойдем на трассу для новичков, будем учиться, – сказал я.

В этот день было полно людей, небо становилось темно-синим, и мне даже показалось, что на нем видны звезды.

Ясна встала на доску, с любопытством следя за тем, как я застегиваю ее крепления. У меня начала кружиться голова от близости, от того, что я сижу возле нее на снегу, и даже от ее толстого костюма, в котором она была похожа на астронавта.

– В наколенниках совсем не сгибаются ноги, – пожаловалась она, глядя на меня сверху вниз.