Красный всегда нравился Алене больше других цветов — такой яркий, позитивный, жизнеутверждающий. На выпускной она надела платье ярко-алого цвета и была в нем, как не уставали ей повторять весь вечер, ослепительно хороша. Конечно, то, что она красива, не стало для Алены новостью — она слышала об этом с детства. Еще с тех времен, когда совсем крошкой неуверенно ковыляла по улице с мамой за ручку, Алена привыкла, что люди с улыбкой смотрят на нее и хвалят: «Какая хорошенькая!» В школе Алена считалась первой красавицей класса, девчонки ей завидовали, а мальчишки все одиннадцать лет постоянно оказывали ей знаки внимания. Но сначала Алене они просто не были интересны, ее гораздо больше привлекало шитье нарядов для кукол. А потом, когда она доросла до подросткового возраста, уж тем более стало не до любви — требовалось решать куда более приземленные проблемы. Так что, если не считать невнятных детских влюбленностей в парочку актеров, можно сказать, что до самого отъезда в Питер сердце Алены оставалось свободно.

Тогда, в то далекое послешкольное лето, Петербург встретил их солнцем и цветами. В буквальном смысле цветами, потому что, выйдя с подругами из здания вокзала, Алена первым делом увидела цветочный ларек, наполненный розами. Ярко-алыми, как ее выпускное платье. И это показалось счастливым предзнаменованием.

Алена подала документы в художественно-промышленную академию. Разумеется, на бюджет — когда у тебя оба родителя алкоголики, о платной учебе не может быть и речи. Творческое собеседование она прошла хорошо, принимавшая его преподавательница с интересом рассматривала работы абитуриентки и похвалила некоторые из них. И даже дошла до конца экзаменов, но для поступления не хватило баллов. Подвело сочинение, за которое Алена получила только тройку. Не повезло, все темы попались по произведениям, которые она сама и не читала даже, а знала только по пересказам Ларисы и Дашки.

В первый момент показалось, что все, жизнь кончена, — но это ощущение прошло на удивление быстро. Подружки убедили, что на будущий год Алена обязательно поступит, надо только как следует позаниматься. Тут же подвернулась и работа — официанткой в симпатичном кафе неподалеку от дома Дашкиной тетки. Там Алена и влюбилась. Влад пришел в кафе утром, а вечером уже ждал ее после смены с огромным букетом роз. И Алена даже не удивилась, увидев, какого цвета эти розы — разумеется, ярко-красные.

Ухаживаниями Алену было не удивить — она давно привыкла к своему успеху, к телефонным звонкам (на городской телефон — мобильного у нее тогда еще не было), приглашениям, объяснениям, подаркам и прочим знакам внимания и от мальчишек-ровесников, и от парней постарше, и от взрослых мужчин. Но ни один из ее прежних поклонников и в подметки не годился Владу. Он ухаживал действительно красиво — то заказывал для нее песню по радио, то ухитрялся незаметно подложить в карман ее форменного фартука распечатку стихотворения, которое сам написал и посвятил ей, то снимал катер и всю ночь катал Алену по рекам и каналам, то внезапно, сюрпризом, увозил ее на своей машине куда-нибудь в Петергоф или Ораниенбаум… И конечно, она не могла остаться равнодушной. Впервые за всю жизнь Алена влюбилась. Не из-за ухаживаний, цветов и подарков — а потому, что Влад оказался первым в ее жизни человеком (ну, кроме Дашки, Ларки и их родителей), кто по-настоящему хорошо к ней относился, заботился о ней и искренне хотел видеть ее счастливой.

Их роман развивался стремительно. Познакомились они в августе, а двенадцатого сентября Влад первый раз привел ее к себе домой и заявил: «Мама, это Алена, моя невеста. Сегодня я сделал ей предложение, и она согласилась. Мы будем жить у нас». И, демонстративно не обратив внимания на гримасу, которую скорчила его мамаша, понес в свою комнату спортивную сумку и старенький чемодан с Алениными вещами.

Ставшие невольными свидетелями ее любовной истории подруги не могли нарадоваться за Алену. То, что происходило, действительно было похоже на сказку, а Влад — на настоящего принца. Красивый, умный, обаятельный, коренной петербуржец, пятикомнатная квартира в центре, интересная и престижная профессия… Недавно умерший отец Влада был далеко не последним человеком на Петербургском телевидении, и сын пошел по его стопам — оканчивал продюсерский факультет Института кино и телевидения.

Первое время Алена сама не верила своему счастью — неужели такое бывает? Такая любовь — удивительная, волшебная, головокружительная… И такое счастье. И такая спокойная жизнь, когда никто рядом не бухает, не приводит в дом собутыльников, не валяется пьяный, когда не надо вечно ходить полуголодной, считать каждую копейку и прятать ее, чтобы родители не нашли и не пропили… Дом Влада оказался по-настоящему полной чашей — огромная квартира с лепниной на потолках и старинной, давно уже не работающей, но оставленной для красоты изразцовой печью, роскошная мебель, картины, антиквариат. Ели там не на кухне, а в столовой, на столе всегда лежала белоснежная скатерть, а в шкафу красовалась гарднеровская и кузнецовская посуда, которую, правда, подавали только для важных гостей, а каждый день пользовались тарелками и чашками попроще — но тоже из немецкого сервиза, даже с супницей. Холодильник всегда ломился от еды. Посуду мыла специальная машина, а готовила, стирала и убирала приходящая помощница по хозяйству, которую свекровь почему-то называла экономкой.

Вообще-то Алене очень хотелось жить отдельно. Пусть в маленькой комнатушке, пусть в съемной — но не у свекрови, а самим по себе. Будь это хоть чулан — Алена все равно превратила бы его в уютное гнездышко. Подремонтировала бы что нужно, она это умела, подкрасила, набрала всяких уютных штучек для интерьера, повесила бы красивые шторы… Чувствовала бы, что она у себя дома, хозяйничала бы, не стеснялась принимать гостей. В квартире Влада хозяйничать не получалось. Но несмотря ни на что, Алена была счастлива. И, вопреки тому, что болтали злые языки, она была счастлива именно с Владом, а не с его деньгами и квартирой.

Из кафе она сразу же уволилась — на этом настоял Влад: «Не хочу, чтобы там на тебя пялились всякие». Алене казалось неловко садиться ему на шею, но Влада это нисколько не смущало: «Ничего, ты уж поверь, мы с маман не бедствуем!» В итоге договорились на том, что Алена, чтобы не чувствовать себя бездельницей и нахлебницей, запишется на подготовительные курсы и станет готовиться к поступлению.

Свадьбу сыграли накануне Рождества, 6 января. Наплевав на предрассудки, что, мол, плохая примета, подвенечное платье Алена сшила сама — узкое, строгое, цвета слоновой кости, с длинными рукавами и юбкой годе. Роспись и банкет заказали в Юсуповском дворце. Родителей Алена звать не стала — только Дашу с Ларой и их семьи. На другое утро после свадьбы молодожены улетели в свадебное путешествие в Париж. Там было сыро, холодно, все время дул пронизывающий ветер и шел мокрый снег — но зато относительно мало туристов. И Алена, которая еще полгода назад не смела и мечтать о подобном путешествии, чувствовала себя самой счастливой девушкой на Земле. Не разнимая рук, они с Владом в любую погоду гуляли по Елисейским Полям, мостам и набережным, целовались на смотровой площадке Эйфелевой башни и каждую ночь любили друг друга в номере с панорамным видом на знаменитые крыши Монмартра. Но самым сильным впечатлением Алены стало посещение парижского Диснейленда — словно реальное, наяву, воплощение сказки, в которой она вдруг оказалась…