Кастор обошел кресло и сел напротив, поставил рукоять ружья на огромный носок потрепанного башмака. Сухая, крючковатая, вся в морщинах, рука легла на ствол, удерживая оружие по стойке смирно. Их разделяло полтора метра. Арктур без тени страха взглянул в глаза старика. Они сверлили друг друга взглядом, испытывая и исследуя.

– Ну, – Арктур развел руками в воздухе, – я пришел! Причем дважды. Никого не привел с собой, зато принес то, что вам нужно. Теперь ваша очередь дать то, что нужно мне.

Кастор на минуту закрыл глаза. Казалось, что дышать ему тяжело – внутри на каждом вдохе что-то хрипело, поэтому он вдыхал воздух словно через раз. Свет падал сверху, и на безжизненном лице тени легли в глубокие морщины, отчего старик стал похож на смерть. Наверное, Арктур именно так изобразил бы ее, если бы был художником.

– Что ты хочешь знать?

Арктур и правда уже о многом догадывался. Но домыслы терзают ум, а факты вносят ясность. Он любил, когда все логично, последовательно и обоснованно.

– Я хочу знать все!

– Всего не знаю даже я. – Кастор лишь ухмыльнулся и снова закрыл глаза.

«Видимо, старик решил увиливать от ответа и тянуть время. Он знает, что к утру я должен быть в смартполисе», – смекнул Арктур.

– Сколько вам лет, Кастор?

Старик пристально взглянул на парня.

– Шестьдесят семь. А тебе?

– Мне шестнадцать. Как вы дожили до такого возраста?

Старик тяжело вздохнул и тут же захрипел, кашель охватил его тело, ружье в руке шаталось и тряслось. Кашель прекратился, мужчина сплюнул мокроту и вытерся рукавом.

– Тебе не нужны ответы, тебе и так все известно.

Арктур вышел из себя.

– Вы не принимаете ежегодные инъекции! Вы не ставите их, вы отказались от наноорганизмов!

Кастор ответил молчанием.

– Поэтому вы живете здесь, поэтому болеете, поэтому нуждаетесь в лекарствах.

Мужчина наклонился вперед и свободной рукой прикрыл лицо.

– И вы идете против системы, а смартполису это не нравится. Вам приходится прятаться, вы не доверяете никому и боитесь отдела ПЭ.

Он говорил горячо и эмоционально. Старик сник на глазах.

– Ты знаешь все, теперь я не могу тебя отпустить, Арктур Беллатрикс.

– Прекрасно! Меня в смартполисе ничего не держит, я хочу присоединиться к вашей колонии, я готов.

– Нет! – резко и громко оборвал его мужчина и крепче взялся за ружье. – Теперь я не могу тебя отпустить, Арктур Беллатрикс, но брать в общину тоже не собираюсь. Я должен тебя убить.

Старик не спеша встал, опираясь на ружье, словно на трость. Дыхание его было сбивчивым, хотя лицо казалось спокойным. Арктур немедленно вскочил и замахал руками перед собой. Все произошло за секунды, и парень оказался на мушке у старика. Одно движение пальцем – и дело кончено. «В лицо или в грудь», – выбирал старик. Арктур в панике суетился под прицелом, судорожно оглядывался по сторонам, в поисках защиты, оружия или укрытия.

– Не думал, что умру в шестнадцать. Теперь даже перспектива дожить до тридцати пяти кажется заманчивой. – Арктур собрал остатки мужества и посмотрел Кастору прямо в глаза. – Но пусть будет так.

Жертва смирилась, палач медлил. И так продолжалось несколько долгих секунд. Старик тяжело, с шумом вдыхал и выдыхал. Стояла гробовая тишина, по углам комнаты, как испуганные мыши, застыли парень с девушкой. И лишь громкие частые хрипы старика разносились по пустому дому, угрожающе накатывали все сильнее и сильнее, словно приближающийся рокот смерти. Палец на спусковом крючке ружья никак не хотел слушаться старика. «В лицо или в грудь» – одна мысль крутились в голове. И в этот момент судьба сыграла с Кастором злую шутку – сильный приступ кашля подкатил к горлу из самых глубин. Старик попытался сдержать его, но клокочущий внутри взрыв рвался наружу, и чем сильнее мужчина терпел, тем более неконтролируемым становился кашель. Сначала изо рта вырвались два резких выдоха, а потом плечи и руки задрожали, судорожный нескончаемой кашель сотрясал все его тело. Лицо стало красно-синим, глаза налились кровью, на лбу выступила испарина. Одной рукой он стал бить себя в грудь, видимо, чтобы облегчить боль. Когда воздух в легких закончился, он сделал большой шумный вдох, что спровоцировало новый приступ. Он выронил ружье, на которое опирался, и согнулся пополам. В это же мгновенье к нему побежала сначала девушка, потом и парень, они подхватили его под мышки и усадили прямо на пол. И только когда он выплюнул большой вязкий красный сгусток, кашель стал постепенно отступать. Старик запрокинул голову, закрыл глаза и словно забыл, где находится. Лицо скривилось от боли, и каждая морщина стала длиннее и глубже. Они исполосовали все его лицо, превратив в уродливый высохший фрукт.

Арктур наклонился, взял ружье и медленно отошел к двери. Никто даже не обратил на него внимания.

– Кастор, – жалобно вопила девушка. Парень сидел рядом и что-то искал в рюкзаке, потом вывалил содержимое на пол, перебирая бутыльки и ампулы, пакеты и конверты, но нужное не находилось.

– Ничего не осталось, – глухо произнес он. Девушка замерла и посмотрела на друга. Ее нижняя губа задрожала, она плотно закрыла рот и нос рукой, чтобы не издавать ни единого звука, слезы потекли по щекам и костяшкам ее пальцев.

– Не стоит тратить их на меня, – безжизненным уставшим голосом произнес старик и снова прикрыл веки, восстанавливая дыхание. Приступ прекратился, боль отступала. Последовало еще несколько глубоких вдохов, и Кастор снова заговорил: – Вы совсем забыли, чему я вас учил: «Безопасность превыше всего». А вы оставили оружие без присмотра, наивные дети.

Парень и девушка резко оглянулись на Арктура, который с ружьем стоял поодаль, словно возвышаясь над ними. Он держал ствол в одной руке и не пытался запугать противников.

– Я вам нужен.

– Черта с два! – закричала девушка.

– Я вам нужен, – спокойно и терпеливо повторил Арктур и посмотрел на старика.

– Леда, Поллукс, он прав, – хрипло ответил Кастор. Девушка опустила плечи и поникла, как увядающий на морозе нежный цветок. Она взяла старика за руку. Никто не проронил ни слова.

– Через неделю в этом же доме. Жди меня, Леда, – быстро проговорил Арктур и вышел в ночь. Ружье он забрал с собой и спрятал в домике на окраине старого города.

Кастор Антарес [14]мог бы стать прекрасным актером, если бы высокое искусство оставалось в цене. Но театры, музеи и библиотеки не нужны тем, кто вечно спешит. Пестрая масскультура научилась пересказывать книги, рассказывать о кино и картинах в пятнадцатисекундных роликах. Поэтому программа центра профориентационного тестирования определила большеглазого подвижного мальчишку Кастора в школу на рабочие специальности. После полугодовых курсов он занял должность чистильщика фильтров, на которой ему предстояло трудиться всю жизнь. Однообразная работа сначала стерла с лица улыбку, потом лишила тело пластичности, а за семнадцать лет практически уничтожила в душе радость. Существование Кастора должно было закончиться в тридцать пять, но система дала сбой. Это произошло в его день рождения, когда мужчине исполнилось тридцать четыре года и он должен был получить последнюю, тридцать пятую инъекцию, но пропустил ее. Он впал в депрессию и не смог заставить себя прийти в медкомплекс.