такой шикарный порно-номер организовал, неужто возможно, чтобы я обо все остальном не позаботился?

— Нуу…

— И раз я такой решительный, запасливый и хитрый, то с тебя сегодня твое шоу «за стеклом», исполненное для меня! А я буду лежать, смотреть и делать то, что делала ты, когда в душе вытанцовывал я.

— Э-э-э! — возмутилась Лена, заливаясь румянцем.

И тогда Дар, который разве что не бегом тащил ее в сторону лифтов, притормозил, а после, рассмеявшись так громко, что строгие немецкие девицы за круглосуточно работающей стойкой ресепшен, украшенной еловыми гирляндами в искусственном снегу, глянули осуждающе, сунулся ближе и, как и обещал, «припомнил»:

— Кто опоздал, тот не успел, Фифочка! Кто опоздал, тот не успел!

ЧАСТЬ 4. ВИТЕ НАДО ВЫЙТИ

Глава 1

— А белый лебедь на пруду всю отморозил ерунду! — пропел Витёк и тут же получил незлобивый тычок в спину.

Охранники забегаловки, под конвоем которых изрядно подгулявшая компашка Витьковых друзей-приятелей и вынуждена была проследовать из заведения на улицу, знали их всех как облупленных, а потому драки и не вышло, хотя Витёк желал. И даже сейчас еще на что-то рассчитывал, а потому тут же возмутился:

— Убери лапы!

— Вите надо выйти! Иди домой, чудила! — смешливо долетело в ответ, и дверь захлопнулась.

Мда. Совет можно было бы счесть даже дельным, если бы Витьку на самом деле было куда идти. Но со вчерашнего дня такая штука как «дом» в его жизни отсутствовала — в предыдущую ночь даже спать пришлось в кабине родной фуры, благо койка там имелась. А все потому, что давно назревавший чирей под названием «семья» наконец-то вскрылся! Классика: Витёк днем раньше, чем планировал, вернулся из рейса и обнаружил у себя в спальне перформанс «Любовник в шкафу». Это было так смешно, что Витёк хохотал все то время, пока мужик натягивал штанцы и прочее, а Витькова жена Лерка скакала вокруг, нервно стягивая на груди полы халата.

Осуждать ее как-то особо не получалось. Было, конечно, противно просто потому, что обманули, что все это жирное и пошлое творилось за спиной неизвестно сколько времени, но на самом деле Лерке Витёк был даже в чем-то благодарен. Если бы не ее глупость, не любовник, зазванный в дом прямо накануне возвращения мужа, весь этот фарс под названием «семья» тянулся бы еще невесть сколько, несмотря на давно остывшие чувства. А так… Так только Марка жалко. Витьку всегда в таких вот историях жальчей всего было детей. Он и на Лерке-то женился, если честно, не от великой любви, а потому что та умудрилась залететь, несмотря на то, что секс у них всегда был защищенным. Бракованный презик, бывает… Зато теперь у Витька был сын, которого он назвал в честь лучшего друга — Марком. Друга, которому всегда тайно завидовал. Просто потому, что тот не боялся жить так, как хотел!

В отличие от самого Витька, Марк сам выбрал профессию и вообще путь в жизни, выстояв под напором родителей, которые, как и все папы и мамы, желали сыну «лучшего», а значит, своего. И доказал, что выбрал правильно, потому что был не только успешен, но и до сих пор работу свою любил, за что та одаривала его деньгами и даже признанием. Да и в личной жизни…

Хотя, если честно, эта их сходка, которая чудом не закончилась дракой, состоялась из-за того, что у Марка с ней возникли проблемы. Не такие непоправимые, ка у Витька, нет. Но он о своем позоре и неизбежном теперь разводе не сказал ни слова, стыдясь невесть чего, а вот Марк, как и всегда, действовал открыто, не боясь показаться в глазах друзей неудачником. Собрал приятелей и просто сказал, что нужна поддержка, потому что его любимая Полька неожиданно задурковала — выставила его из дома, заявив, что Марк «эмоциональный холодильник». А Марк… А что Марк? Сидел, рассказывал, вздыхал, грелся в кругу друзей. Ну и, конечно, хранил великую мужскую выдержку и стоически воспитывал, как видно, одумавшуюся Полину, не отвечая на ее звонки и смски, но при этом не выпуская телефон из рук.

Толика-алкоголика его мудрая супруга, о которой он неизменно отзывался так: «Жена мне досталась строгая и авторитетная!», в очередной раз «спустила с поводка», позволив мужу оторваться с друзьями. Серый… Ну, Серый выпивал со всеми просто за компанию — у него дома гроз практически не бывало, и семейный барометр всегда показывал «ясно». Один-единственный раз, когда Серый было ушел от своей Таси, все, узнав об этом, кинулись мирить их с таким рвением и чувством, будто от этого зависело общемировое благополучие! И действительно казалось, что, если уж Серый с Таськой разойдутся-поссорятся, это уж точно конец света и полный швах! Так что Серега пил сегодня с друзьями, как он сам любил говорить, только для запаха, «потому что дури у нас и своей хватает».

А вот Витёк… Витёк, сука, взялся закладывать за воротник по самой днищенской причине — потому что не было больше сил! И так-то жизнь говно, а тут еще и Лерка с ее хахалем, дай ему бог сексуального здоровья!

— Ты меня никогда не любил! — трагическим голосом упрекнула она, закрыв за своим ебарем дверь.

— А ты меня? — ответил вопросом на вопрос Витёк и пошел на кухню.

После рейса, который он, словно что-то почуяв, проделал в сжатые сроки, практически нигде не задерживаясь, остро хотелось спать и жрать, но было ясно, что тут, в этой квартире, разом переставшей быть домом, рядом с этой женщиной, оказавшейся совсем, окончательно и бесповоротно чужой, Витёк ничего такого — обычного, каждодневного, простого — делать не сможет. Если только сесть на привычную табуретку у стены, потому что от усталости и нервов трясутся ноги.

— А за что тебя любить-то? — надрывалась Лерка. — За что?! Когда ты последний раз ко мне хоть какой-то интерес проявлял?! А?! Если у тебя член не стоит, то я еще молодая здоровая баба и хоронить себя…

— Не ори, ребенка разбудишь!

Лерка действительно заткнулась, села по другую сторону кухонного стола, помолчала и заговорила уже совсем другим тоном:

— Он у бабушки. Не совсем же я… шалава, чтобы при Марке другого мужика… И… И прости, что так вышло.

— Может, и к лучшему…

— Может, и так…

Пустота… Тишина… И только мертвые… Блин!

— Вите надо выйти, — с кривой усмешкой сообщил теперь уже бывшей жене Витёк и свалил.

Городская ночь была слишком светлой, чтобы видеть всю красоту звездного неба,