— Особенно когда за рулем машины — еще одна сомнительная личность, — парировала я с насмешливым вызовом. — Понимаете, вся моя жизнь проходит среди подобных типов, — с покорностью судьбе за такое «счастье» добавила я через несколько секунд.

Он хмыкнул, оценив шутку, и замолчал. Закурил. В руке Павла сигарета выглядела несуразно маленькой. Как игрушка. И вообще, весь он производил впечатление силы и мощи. Как Кинг-Конг, выбравшийся из джунглей на тарасовские улицы.

Мотнув головой, я попыталась отделаться от этих дурацких мыслей. И снова мы замолчали.

— Приехали, шеф, — нарушил молчание Тушнинский минут через пятнадцать, притормаживая. — Вас ждать?

— Естественно, — передернула я плечами. — Мне что, здесь всю ночь торчать прикажете? — и с трудом сдержала зевок — все-таки спать хочется.

— Помощь нужна? — пропустив словесный укол мимо ушей, равнодушно спросил водитель.

— Нет, спасибо. Думаю, сама справлюсь. — Я стремительно вышла из машины, перебросила сумку через плечо и прошла к частному дому, выуживая «корочки». Конечно, это не слишком оригинально — но, с другой стороны, под каким еще предлогом ворвешься в дом незнакомых людей глубокой ночью? Если без «корочек» — просто пошлют куда подальше и будут не так уж не правы.

Мельком взглянув на такси, я увидела оранжевый огонек — Павел снова закурил, собираясь скрасить ожидание. И мне показалось, он лукаво посмотрел в мою сторону.

Я решительно двинулась к калитке и столь же решительно нажала на кнопку звонка. Не хватало еще терять время из-за лирики. Ну уж нет! Ночь и без того коротка, скоро сюда явятся менты, если подсуетятся. Тогда придется мне ожидать в сторонке, как примерной законопослушной гражданке. Я же хочу быть впереди следствия — у ментов заморочек много, быстро они не разберутся с этим делом. А мне деньги платят.

Дом мертво молчал.

Я усмехнулась и снова вдавила звонок, прислушавшись. Он молчал тоже, видимо, не собираясь работать. Сощурившись, я присмотрелась к калитке, почти уткнувшись в нее любопытным носом. К несчастью, было слишком темно, чтобы можно было хоть что-то рассмотреть. Я обернулась к Тушнинскому, и он, умница, понял — включил ближний свет. И желтые лучи фар осветили деревянный забор. Благодарно кивнув таксисту, я наконец рассмотрела калитку и поняла, что она закрывается скорее для проформы, нежели от воров — сверху лежало проволочное кольцо, удерживая дверцу и мешая ей открыться. Подняв его, я прошла в маленький дворик и огляделась.

У дома стояла иномарка. С нужным мне номером, между прочим. Осмотрев покрышки машины в свете маленького фонарика, который всегда ношу с собой, я поняла, что владельцы автомобиля явно ожидали визита милиции и, как могли, к нему подготовились. На покрышках лежал тонкий слой льда, а значит, их буквально только что мыли. Видимо, отмывали кровавые пятна.

Я подошла к самому дому, поднялась на две ступеньки, придерживаясь рукой за стену дома, — лестница оказалась ужасно неудобной, к тому же обледенелой. И позвонила — на косяке дома тоже красовался звонок, но уже работающий. До меня донеслись глуховатые трели. И в доме послышалось шевеление.

Может быть, мне и откроют. Во всяком случае, если люди побеспокоились об уничтожении доказательств, они должны ждать ментов.

Я поежилась от пронизывающего холода и прислонилась к косяку. Услышав шаги, нашарила в кармане «корочки». Раздался тревожный вопрос, прозвучавший приветом с большого бодуна — настолько пьяным был голос:

— Кто там, черт возьми?

— Откройте, милиция, — мрачно заявила я, с трудом удерживая равновесие на кошмарных ступеньках.

Дверь тут же открылась. Наружу. Я «открылась» вместе с этой дверью и, шарахнувшись спиной о ступеньки, осталась лежать беспомощнее котенка.

— Ой, извините, — растерянно донеслось наверху, а я пыталась понять, жива я или не совсем.

Спина болела страшно, от удара перехватило дыхание. Хозяева дома помогать мне не собирались, по всей вероятности. Придется вставать самостоятельно. Ну ничего, я на них отыграюсь.

— Кто там? — из недр дома донесся еще один голос, тоже мужской и тоже пьяный.

А я попыталась найти точку опоры, чтобы встать и одновременно удержаться от громкой ругани.

Тип, стоявший надо мной в шортах и майке, ответил:

— Да вроде милиция!

И тут меня подняли. Чуть не за шкирку, как кролика, и вздернули кверху. Не сориентировавшись, я потеряла равновесие и прислонилась к широченной груди. Повернув слегка и с некоторой опаской голову, увидела обеспокоенный и насмешливый взгляд Павла:

— Все нормально? Помощь точно не нужна?

— Порядок, спасибо, — восстанавливая способность опираться на собственные ноги, я отклонилась от своего спасителя и буркнула: — Идите в машину, ладно?

Тушнинский хладнокровно отпустил меня, отряхнул снег с моей куртки — пожалуй, движения Павла были чересчур медленными — и пошел к такси. Я же строго посмотрела на типа, стоящего на пороге дома. Он, хам такой, спросил:

— А документы у вас есть?

— Есть, — медоточиво пропела я. — А за сопротивление органам правопорядка вам добавят, — злорадно присовокупила я, демонстрируя «корочки».

Тип осунулся и пропустил меня в дом.

— Не разувайтесь, у нас не слишком чисто. А чего вам, вообще-то, надо?

Я что, собиралась разуться? Вот еще! Мало снега прихватила за собой, проходя в комнату и отряхиваясь, подумала я. Спина болела, просто раскалывалась. Только позвоночник повредить мне и не хватало!

— Вы сегодня пользовались своей машиной? — начала я издалека, безжалостно опуская свой заснеженный зад на покрытый пушистым ковриком диван. И наконец смогла разглядеть хозяев.

Тот, который свалил меня с лестницы, оказался высоченным, под потолок, блондином с растерянной физиономией ребенка, играющего в песочнице. Его волосатые ноги смешно выглядывали из синтетических шортов, а глаза наивно хлопали, рассматривая меня. Второй, чей вопрос я слышала, когда лежала под дверью, беспомощная и разбитая, был рыжим, противным, с маленькими бегающими глазками и губками бантиком.

— А чего случилось-то? — спросил рыжий.

— Вы, ребята, задавили человека, — спокойно бросила я. Так невозмутимо, словно предупреждала о, скажем, бродящей по городу инфекции гриппа.

Эта парочка испуганно переглянулась и попыталась косить под валенков: никуда не ездили, ничего не знаем. Так, ясненько. Держат меня за идиотку. Впрочем, сама виновата — нечего было падать с лестницы. Упавший мент не достоин уважения.

— Знаете что, дорогие мои, — прервала я этот словесный понос, — вашу машину опознали, и вас вместе с ней. Так что в ваших же интересах не отпираться, а сообщить все, что известно по данному делу.

И тут оба мужика, захлебываясь и испуганно переглядываясь, принялись убеждать меня, что они ни при чем. Как в том фильме: «не виноватая я, он сам пришел!»