Наиболее значимой чертой многих национальных теннисных программ является помощь, которую они оказывают игрокам в течение первых двух лет после выхода из юниоров. Шведы в 70-х годах и немцы в 80-х узнали, что карьеры многих многообещающих теннисистов погубил именно недостаток помощи, которая бы облегчила переход из юниоров во взрослый тур. Пока же Федерер был на пути к тому, чтобы стать профессионалом в 1998 году, и он все еще был связан контрактом со «Швейцарским Теннисом». Это позволяло ему тренироваться в новом центре в Биле, а также получать финансовую помощь от этой организации. В то же время это оставляло за «Швейцарским Теннисом» последнее слово в выборе тренера. То есть Федерер вынужден был играть в Кубке Дэвиса даже в том случае, если возражал против капитана, выбранного ассоциацией. Разумеется, он и сам мог уйти. Однако тот факт, что национальная ассоциация принуждала его играть с Австралией в Кубке Дэвиса, помог ему принять окончательное решение.

Не так уж трудно было принять решение расстаться со «Швейцарским Теннисом», но кто будет его тренировать? Питера Картера сманили в национальный центр в Биле – во многом благодаря тому, что он со времен «Олд Бойз» в Базеле был связан с Федерером. Мало-помалу национальный тренер Питер Лундгрен начал тренировать Федерера наравне с Картером. Это отлично работало. Однако теперь, когда Федерер собрался уходить, он хотел, чтобы кто-то ездил вместе с ним. Нужен был или Питер, или кто-то другой.

Имя «Питер» (по-гречески «Кифа») означает «камень». Воистину, перед Федерером возник тяжелый камень преткновения. Решение расстаться с Питером стало для Роджера очень тяжелым потому, что, хотя Картер не мог постоянно с ним ездить на турниры (его невеста боролась с раком), он также не хотел и отпускать Федерера. Кроме того, привязанность между Федерером и Картером была очень сильной и за последние десять лет лишь укрепилась. Не было никакого сравнения с отношениями, сложившимися после трех лет работы Федерера и Лундгрена.

«Все мы были уверены, что он изберет Картера, – вспоминает Ив Аллегро, – а он вдруг выбрал Лундгрена. Я был удивлен не менее других. Впрочем, для Роджера это было трудное решение, да и Картеру это было тяжело принять».

Когда Федерер принимал это решение, Даррен Кэхилл много времени проводил с Картером (Картер был одним из трех друзей жениха на свадьбе Кэхилла в том же году). Он утверждает, что друг его был разочарован: «…до крайней степени, он был крайне огорчен. Он в самом деле верил, что мог бы помочь Роджеру на его пути. Мы часами говорили о тех двух парнях, которых мы тренировали. Много говорилось о том, как мы могли бы стать лучшими тренерами для этих игроков, как мы могли бы справляться с эмоциональной стороной тенниса, как мы могли бы справляться с тем, что происходило на корте. Конечно, выбор тренера – вопрос личный. Питер Лундгрен – великолепный тренер, и у него тоже были теплые отношения с Роджером. Возможно, Роджер рассматривал ситуацию с той стороны, что Картер уже привел его к определенному уровню и ему нужен был кто-то, обладающий опытом Лундгрена, чтобы перейти на следующий уровень. Возможно, он был прав. Но Картер так много вложил в карьеру Роджера и, более того, был его другом. Когда тот сделал выбор, Питер внешне не выказал эмоций, поддержал решение Роджера. Однако внутри он был очень расстроен. Это его очень ранило».

Федерер говорит, что принял это решение, основываясь на «ощущениях». Многие говорили о том, что выбор был сделан с учетом того, что Картер не хотел путешествовать. По-человечески австралийца это характеризует с лучшей стороны, поскольку он должен был быть рядом со своей невестой на протяжении следующих полутора лет. Однако тот же Кэхилл уверен, что Картер тотчас бы согласился, если бы Федерер попросил его путешествовать с ним. Как только решение было принято, Картер его беспрекословно принял, благородно уступил, не показав ни малейших признаков обиды. Он продолжал работать. Это очень впечатлило Федерера и сыграло немалую роль в том, что он настаивал на кандидатуре Картера при выборе капитана швейцарской команды для Кубка Дэвиса в 2001 и 2002 годах. Кэхилл добавляет к этому: «То, что Питер стал частью команды для Кубка Дэвиса, на самом деле обусловлено тем, что Роджер сказал: «Этот парень должен быть частью моей жизни и карьеры. Он нужен мне рядом, пусть даже и не на главной роли».

Лундгрен был не похож на традиционного тренера. Будучи игроком, он достиг весьма скромных успехов: двадцать пятой позиции в мировых рейтингах в возрасте двадцати лет. Он также прошел в четвертый раунд Уимблдона и Открытого чемпионата Австралии в парном разряде. Он скорее заработал славу игрока, не расстающегося со своей гитарой, любившего тяжелый рок не меньше, чем свой мягкий бэкхенд. Его игровая карьера завершилась в начале 90-х, и Лундгрен принял образ того, кто абсолютно не ассоциируется со спортом высочайшего уровня. Со своими длинными волосами и козлиной бородкой он скорее был похож на бродягу с пляжей Австралии, чем на тренера теннисиста, который стремится стать лучшим в мире.

В любом случае Лундгрен стал для Федерера огромной ценностью, равно как был для Марсело Риоса до того и станет для Марата Сафина в будущем. Никто не может точно сказать, каким именно должен быть тренер. Каждый теннисист требует что-то особенное, и только сам теннисист способен понять, получает ли он от тренера то, что необходимо. Федерер чувствовал себя хорошо и непринужденно в компании Лундгрена, а у Лундгрена, в свою очередь, было тактическое чутье, которое позволяло его подопечному составлять планы игры. Он также помогал Роджеру работать над теми проблемами, которые все еще создавал его изменчивый темперамент.

Когда к 2000 году волосы Федерера отросли до плеч, они с Лундгреном стали поразительно похожи – если не на братьев, то на единомышленников точно.

К концу 2000 года на дороге возник третий «камень». Пьер Паганини уже был в национальном центре «Швейцарского Тенниса», когда в 1995 году Федерер пришел туда. Помня о жестких условиях мирового теннисного тура, Федерер сделал Паганини своим личным фитнес-тренером. Он работал в паре с физиотерапевтом – изначально с Тьерри Марканте, а потом с несколькими другими. Необходимость постоянных разъездов приводила к тому, что большинство физиотерапевтов Федерера выдерживали около восемнадцати месяцев, а потом возвращались к семьям или на основную работу.

Паганини, 1957 года рождения, представлял собой такого бритоголового фанатика фитнеса, который не командует, стоя на краю площадки, а вместе со своим подопечным работает до седьмого пота. Они вместе с Кристофом Фрейссом руководили программой «Теннисные этюды», к которой Федерер присоединился в возрасте четырнадцати лет. Таким образом, назначение Паганини личным фитнес-гуру Федерера для серьезной работы около ста дней в году венчало естественное развитие событий. Паганини четко дал понять, что именно он будет участвовать в разработке расписания турниров Федерера, заниматься его диетой и физическими тренировками. Тогда же была разработана структура года Федерера, которая актуальна и по сей день: три трехнедельных блока физических тренировок – в декабре, в феврале и в июле – с более короткими, более интенсивными блоками в перерывах. Это соответствует структуре: полный цикл турниров, далее – период восстановления, потом фитнес-тренировки, затем теннисные тренировки, снова турниры, восстановление и так далее. Физическая работа идет по плану, разработанному Паганини для Федерера, и включает в себя пять пунктов. Пункт первый: общие тренировки, то есть работа в спортзале для улучшения выносливости, силы, скорости и ловкости. Пункт второй: особый фитнес, сочетающий в себе работу в спортзале и на корте с акцентом на конкретных аспектах поочередно. Пункт третий: комплексный фитнес, то есть различные упражнения на корте, основанные на фитнесе и теннисных тренировках. Пункт четвертый: особые фитнес-тренировки, включающие в себя игру в теннис с конкретными фитнес-целями. Пункт пятый: превентивные тренировки, включающие в себя физиотерапевтические упражнения, призванные предупредить возникновение травм. За все годы Паганини вносил в режим некоторые изменения, но в целом он остается неизменным с 2000 года.