Паганини, бывший футболист и десятиборец, рассказывал швейцарскому теннисному журналисту Рене Штауфферу: «В физической подготовке, в атлетичности Роджер отставал, особенно что касается работы ног и силы в целом… его чрезвычайный талант стал проблемой, поскольку компенсировал какие-то физические недоработки». Паганини подчеркивает, что не ставит цели превратить Федерера в бодибилдера: «Теннисист – не спринтер, не марафонец, не толкатель ядра. Однако у него должно быть всего понемногу, и он должен быть способен воспользоваться всеми этими качествами по ходу матча».

Фитнес-гуру вскоре выяснил, что физические тренировки не входят в список любимых занятий Федерера, и поэтому ему приходилось превращать работу в веселье. Федерер сам признает, что ему не нравится работа в спортзале, и он никогда не проводил там больше трех часов подряд, тогда как на корте он проводит намного больше времени. И тем не менее «…в последнее время теннисные тренировки или фитнес приносят мне больше удовольствия, потому что я вижу пользу от этих трудных долгих часов работы. Мне это нравится, я знаю, что смогу насладиться этим еще больше, когда буду на корте. Я не хочу проигрывать только потому, что мне не хватает физической подготовки или практики».

В интервью 2005 года для книги, изданной Baser Zeitung, Паганини сказал: «Возможность работать с Роджером Федерером – это абсолютная привилегия. За всю карьеру спортивному тренеру может повезти так всего однажды. Нет, обычно так не везет, так что я на самом деле – просто счастливчик».

Итак, Лундгрен был назначен личным тренером, Паганини – фитнес-тренером. У Федерера была команда для штурма высочайшего уровня профессионального тенниса.

Можно легко – и ошибочно – предположить, что поскольку Федерер выиграл больше титулов Большого шлема, чем кто-либо другой, то его переход из юниоров в профессионалы был стремительным. Это был скорее хорошо спланированный процесс обучения. Из-за его победы на Уимблдоне среди юниоров в шестнадцатилетнем возрасте люди стали ожидать от него намного больше. Он стал знаменитостью, и многие уроки, которые надо было бы усвоить в период постепенного профессионального становления, пришлось учить под устремленными на него многочисленными взорами. Период в четыре с половиной года между тем, как он покинул круг юниоров и выиграл первый титул Большого шлема, характеризуется медленным, но постоянным прогрессом. На то, чтобы новый режим Лундгрена-Паганини начал приносить плоды, ушло лишь несколько недель, и Роджер проиграл всего несколько матчей, что сейчас кажется уму непостижимым. Например, к июню 2000 года Майкл Чанг, американец-ветеран, утративший свои позиции в мужском теннисе, никогда не показывающий ничего особенного на травяном покрытии, все же умудрился победить Федерера в Галле. И еще одно поражение на травяном корте в Ноттингеме нанес Ричард Фромберг, еще один ветеран, который всегда лучше играл на грунтовом покрытии. Однако самое болезненное поражение Федерер потерпел в сентябре 2000 года, на Олимпийских играх в Сиднее.

В формате Олимпиады все четыре полуфиналиста дважды борются за медаль, а проигравшие разыгрывают бронзу. Федерер прошел в последнюю четверку, не проиграв ни сета, но затем в полуфинале проиграл Томми Хаасу со счетом 6–3, 6–2. Он играл не лучшим образом, но и не опозорился. В плей-офф за бронзу ожидалось, что он обыграет Арно Ди Паскуале.

Ди Паскуале был предшественником Федерера на посту чемпиона среди юниоров, но эти двое весьма отличались друг от друга. Француза, яркого игрока, подвели небезупречная техника и тело, которое не могло выдержать суровые условия современного теннисного тура. Он победил трех сеянных игроков, чтобы дойти до последней четверки, но в полуфинале его остановил Евгений Кафельников. В итоге он оказался в плей-офф с Федерером, несколькими мелкими травмами и почти иссякшим запалом.

Каким-то образом Ди Паскуале одолел первый сет со счетом 7–5 на тай-брейке. Все еще казалось, что Федерер способен отыграться. Он был на грани фола во втором сете, но, как только он сравнял счет на втором тай-брейке, казалось, что медаль уже была у него в руках. И все же он слишком рано сломался в последнем сете, и со счетом 7–6, 6–7, 6–3 Ди Паскуале заполучил бронзу. Он шире всех улыбался на постаменте. Президент Международной федерации тенниса Франческо Риччи-Битти, фанат Федерера, вопреки всем требованиям положения и внешнего нейтралитета никогда не скрывающий своих предпочтений, заявил, что «это был один из самых огорчительных матчей для фаната Федерера. Он был лучшим игроком, и Ди Паскуале был травмирован, но Федерер каким-то образом все равно умудрился проиграть». Разочарование Риччи-Битти усилилось три года спустя: когда казалось, что Федерер растратил весь свой огромный талант, и прошло еще восемь лет до того, как Федерер заполучил-таки олимпийскую медаль.

Было бы неправильным утверждать, что Федерер вернулся с Олимпиады в Сиднее ни с чем. Он – гражданин мира с широкими взглядами, он расцветает в атмосфере Олимпийских игр, наслаждается встречами с другими спортсменами. И самое сильное впечатление на него произвел один член теннисной команды Швейцарии.

История Мирославы Вавринец (или просто Мирки) напоминает историю Мартины Хингис. Мирослава родилась в словацкой части Чехословакии в 1978 году и переехала в Швейцарию, когда ей было два года. Ее история в теннисе начинается с того, как в девять лет ее взяли на женский турнир на крытых кортах в Фильдерштадте, неподалеку от Штутгарта. Там она встретила Мартину Навратилову – ей было уже тридцать три, но она все еще была второй лучшей теннисисткой в мире, уступая лишь Штеффи Граф. Навратилова, вероятно, спросила Вавринец, играла ли она в теннис. Вавринец сказала, что не играла и что ей больше нравился балет. Навратилова заметила, что ее фигура больше подходит для тенниса, и предложила задействовать свои связи в Швейцарии, чтобы помочь девочке начать заниматься теннисом. К пятнадцати годам Вавринец уже была чемпионом Швейцарии среди теннисистов младше восемнадцати лет, а к 2000 году она, оправившись от серьезной травмы лодыжки, вошла в команду Швейцарии для Олимпийских игр в Сиднее.

Роджер и Мирка впервые встретились в Биле, вскоре после открытия «Дома Тенниса» в 1997 году, так что ко дню встречи в Сиднее они уже были немного знакомы. Федерер прорывался к полуфиналам, Вавринец проиграла два первых раунда: в женском одиночном разряде со счетом 6–1, 6–1 Елене Дементьевой, получившей в итоге серебряную медаль, и, в паре с Эммануэль Гальярди, венесуэлкам Милагрос Секера и Марии Венто со счетом 6–2, 7–5.

В Сиднее же Вавринец потеряла свое сердце. Казалось, Федерер ее преследовал. «Я не могла понять, почему он так хотел со мной поговорить, – рассказывала Вавринец, – а потом, ближе к концу Игр, он меня поцеловал».

Прямо перед окончанием Олимпийских игр Федерер встретился с Митци Инграм Иванс, менеджером по связям и контактам с прессой. Федерер сказал: «Митци, подожди здесь, я хочу представить тебе кое-кого особенного». Он исчез и вернулся через пару минут уже не один, довольный и гордый. «Это Мирка», – заявил он.

Олимпийские игры в Сиднее ознаменовали начало отношений, которые поддерживали Федерера как в личном, так и практическом плане и которые вылились в свадьбу 11 апреля 2009 года. Тогда пара готовилась к рождению, как выяснилось вскоре, близняшек.