— Вы хорошо говорите по-русски? — спросил Джон на знакомом ему языке.

— Понимаю все, — ответил на русском майор Хендерсен, — говорю с акцентом.

— Какие персональные награды имеете? — снова перешел на английский мистер Хадсон.

— Какая разница, что сейчас вспоминать! — отмахнулся новый знакомый. — Ну, имеется у меня медаль Почета, и что?

— Вы шутите! — не поверил Джон. — Вы удостоены высшей военной награды, а вам отказывают в приеме на работу?

— Такова жизнь, — грустно улыбнулся майор и посмотрел на Наташу.

Он был высок и красив, мужественен и подтянут, и у него была обаятельная улыбка. Наташа отвернулась и стала рассматривать то, что выставлено на прилавке.

— Все-таки сережки с изумрудиками самые приличные из всех, — сказала она.

— Для кого изумрудики, а для кого изумрудища, — снова улыбнулся майор.

Мистер Хадсон посмотрел на Наташу.

— Я договорюсь, чтобы отдали подешевле: у меня здесь скидки по золотой карте, а кроме того, я постоянный покупатель и умею ладить с менеджерами.

Он отошел в сторону и взмахом руки подозвал к себе обеих продавщиц.

Через десять минут все трое вышли из магазина. Джон подарил Наташе гарнитур с сапфирами, а майор все же взял те понравившиеся ему сережки.

— Надо же, какая у тебя замечательная карта! — восхищался тот. — Вместо восьми девятисот я отдал ровно три. Послушай, Джон, а виски тебе не продадут с такой же скидкой?

— Пьешь? — строго спросил мистер Хадсон.

— Конечно, — кивнул майор Хендерсен. — Стакан «бурбона» на День независимости и пару бокалов шампанского на Рождество. К большему не приучен.

Они подошли к машине и начали прощаться.

— Где твоя тачка? — поинтересовался мистер Хадсон.

— А я сегодня на метро. В мою машину нынче ночью мусорка врезалась, помяла основательно.

— Тогда мы тебя до Вест-Сайда подбросим, — предложил Джон. — Ехать-то всего ничего. А может, пообедаем вместе? У нас с Наташей сегодня ровно полгода, как я сделал ей предложение.

Так оно и было, но Наташа удивилась, потому что забыла об этом. Правда, она и не пыталась подсчитывать.

Новый знакомый от совместного обеда отказался, однако в машину сел. Когда подъехали к его дому, Джон протянул свою визитку и сказал:

— Мы собираемся отметить наш маленький юбилей, закатим в субботу вечеринку. Народу будет много, и ты лишним не будешь.

Хендерсен покачал головой, отказываясь.

— Это же в твоих интересах, — настаивал Джон. — На вечеринке познакомлю тебя кое с кем из объединенного комитета начальников штабов и из военной разведки. Думаю, ты со своим опытом, знанием языков и заслугами без работы не останешься. Может, даже добьемся того, что тебе вернут форму. Хотел бы этого?

— Очень. Армия — вся моя жизнь.

— Надеюсь, что она будет долгой, — улыбнулся мистер Хадсон и подмигнул Наташе.

Майор Хендерсен вышел из «Мерседеса» и похромал по направлению к входу.

Джон посмотрел ему вслед:

— Безумно красивый парень. Тридцать три года всего, а инвалид.

Когда он успел узнать возраст нового знакомого?

Светлана поднялась по ступенькам к будке охранника, просунула в узкое окошко парковочный талон и сказала:

— У вас шлагбаум не работает.

— Автоматика отказала, — объяснил охранник, не отрывая взгляда от экрана маленького телевизора, на котором шла перестрелка. — Вы уж сами поднимите его, а когда проедете, опустите. Это не трудно. А мне туда-сюда прыгать, каждому поднимать и опускать…

— Я поняла, — сказала Светлана и начала спускаться.

— Женщина! — крикнул вслед охранник. — Как вас там… Госпожа Томина! Если сегодня вечером машину парковать будете, то можете рядом с моей будкой ставить. Тут место на неделю освободилось. Могу машину вам помыть.

— Я поняла, — опять сказала Света.

Она подошла к своему «Субару» и увидела свежую потертость на переднем бампере: очевидно, молоденькая соседка, паркуя свой «Форд», зацепила ее машину. В другое время это обстоятельство расстроило бы, но теперь она только равнодушно скользнула взглядом по бамперу и нажала кнопку брелока, снимая сигнализацию. Ничто уже не волновало ее: все прежнее осталось далеко в том прошлом, где была какая-то радость ожидания следующего дня и счастливой безмятежности, которую иногда нарушали вот такие мелкие неприятности, которые, как оказалось, не стоили ровным счетом ничего. Только чтобы понять это, надо было отсидеть шестнадцать суток в следственном изоляторе, в камере, переполненной истеричными и злобными бабами.

Она подрулила к опущенному шлагбауму, нажала на клаксон, потом вспомнила, что автоматика не сработает, вышла из машины, подняла шлагбаум и выехала за ворота. Там опять вылезла из салона и вернулась, чтобы опустить полосатую стрелу. И вдруг поняла, что совсем не хочет никуда ехать. Что ей надо на той даче? Сидеть в доме и тупо пялиться на экран телевизора, где нет ничего интересного? Или смотреть в окно на ветви яблонь, усыпанных зелеными плодами? Торчать там в одиночестве, грызть себя грустными мыслями, плакать, вздрагивать от каждого звонка мобильника — вдруг опять вызовут на допрос, а на самом деле — чтобы снова засунуть в камеру? Лучше уж, наверное, дожидаться своей участи дома, рядом с мужем и Сережкой.

Света снова села за руль. «Субару» резко рванул с места и понесся вдоль длинного забора, огораживающего строящийся дом. Томина не знала, куда ехать и зачем она в машине. И что будет с ней завтра, тоже не знала. Думать об этом боялась, а мысли в голову лезли страшные и беспросветные, от которых мороз продирал до костей.

Впереди стоял огромный грузовой автомобиль с прицепом-платформой, на которой лежали бетонные плиты. Впрочем, машина с плитами не стояла, а медленно двигалась навстречу, постепенно выезжая на центр неширокого проезда. Света нажала на газ, чтобы проскочить мимо грузовика, а тяжелый автомобиль вдруг вывернул наперерез, перегораживая дорогу. Если бы скорость «Субару» была меньше, Света успела бы затормозить или уйти от столкновения через бетонный поребрик, а теперь она, в долю секунды поняв, что не успевает спастись, крутанула баранку, отправляя машину на переворот. В то же мгновение грузовой автомобиль ударил «Субару» в бок. Свету швырнуло на правое сиденье, она успела лишь увидеть упавшее вниз небо и перевернутый забор стройплощадки, пробитый капотом ее машины, влетающей в поддоны с красным кирпичом…

Гости начали прибывать сразу после полудня. Джон с Наташей встречали их на крыльце. Мужчины прикасались губами к руке хозяйки, а потом пожимали руку мистеру Хадсону. Под полосатым навесом укрылся от солнца джаз-банд, и немолодой певец бархатным баритоном исполнял песни из репертуара Фрэнка Синатры.