– Расскажешь? – осторожно поинтересовался Олег.

Вадим отделался десятком лаконичных фраз.

Олежка был молод, но не глуп, схватывал на лету.

– Искать его собрался? Мстить будешь?

– А что еще? – Вадим вздохнул. – Ждать, пока это за меня сделают высшие силы? Сколько народа еще помрет, пока они чесаться будут? Ладно, Олег, не бери в голову. Это мои проблемы.

Из соседнего села подошли крытые фургоны, машины «Скорой помощи». Погибших мирных жителей бойцы грузили в них под вой и причитания родных. Мертвых врагов они забрасывали в кузов фургона.

Дерзкая предновогодняя вылазка обошлась противнику недешево. Двадцать два убитых у высоты, восемнадцать – в Гуляевке. Это не считая раненых и побитой техники. Кому-то в Киеве придется держать ответ за такие дела.

Можно представить завтрашние заголовки в новостях: «Новая провокация террористов!», «Прислужники страны-агрессора совершили наглую вылазку, но украинская армия отбила нападение! Потери ВСУ составили четыре с половиной человека».

С опозданием подошли бронированные микроавтобусы для перевозки личного состава. Взвод спецназа выдвинулся к линии разграничения. Наблюдатели докладывали, что противник, ранее сконцентрировавшийся в Худяковке, уходит на запад на шести грузовиках. У границы остаются дозоры и пулеметные расчеты. За Лысой горой юго-западнее Худяковки зарылись в землю батарея тяжелых гаубиц и несколько расчетов 120-мм минометов. Покидать эти позиции укропы явно не намерены.

Вадим связался со своим прямым руководителем. Начальник отдела по борьбе с диверсионно-штурмовыми группами полковник Богданов отозвался сразу.

Капитан отчитался, поздравил начальника с праздником.

– И тебя с наступающим, Овчинин, – сказал полковник. – Будем надеяться, что семнадцатый год станет лучше предыдущего.

– С чего бы? – проворчал Вадим. – Анекдот хотите? «Не задался что-то 16-й год. Наверное, 17-й будет лучше», – думали люди ровно сто лет назад.

– Да, поучительно, – согласился Богданов. – Хотя и не очень смешно. Гражданских жаль, опять ни за что страдают. Я очень рад, что ты без потерь. Молодец, бережешь людей. Не уходи пока оттуда, пусть твои ребята вдоль границы посидят. Под пули снайперов не лезьте. А насчет того, что случилось, не парься. Рецидива не будет. Знаешь, как тот мужик с лопатой, который по своим четырем соткам ходит. Вроде ровный участок, а в одном месте шишка, которая не дает ему покоя. Бродит вокруг нее, раздраженный весь такой. Потом лопату заносит, бац! – а там камень. Этот выступ на карте не дает хохлам покоя. Изнервничались в своих штабах. Срезать им надо эту неровность на карте, чтобы линия разграничения благопристойно смотрелась. Идиоты кромешные, блин. А в том, что четыре десятка семей под Новый год своих мужиков недосчитаются, не они виноваты, а мы. Будьте, кстати, осторожны. Батарея за Лысой горой может ударить. Хохлам это спишется, на них с надеждой весь западный мир взирает, а мы опять кого-то недосчитаемся.

– Хотите сказать, Валерий Павлович, что это не спонтанная акция?

– Акция планировалась в генеральном штабе Украины, с одобрения и при поддержке западных коллег. Решили под Новый год себе приятное сделать. Натворили, кретины безмозглые.

– Да, кто с демократией к нам придет… – пробормотал Вадим.

– Тот от нее же и сдохнет, – согласился полковник. – Только никакая это не демократия, а форменный фашизм. Да ты и сам это знаешь. В общем, действуй, Вадим.

– Новый год, вообще-то, – робко заметил капитан.

– Серьезно? – удивился Богданов. – А я не заметил. Как там твоя Кира? Не расписались еще?

– Живем вместе, квартиру снимаем на улице Лермонтова. Она работает в IT-компании, которая почему-то не развалилась. Пока не расписались, трудное время не позволяет. Но когда-нибудь сделаем это – всем назло и вам особенно.

– Трудные времена никогда не кончаются, – назидательно заметил Богданов. – Они меняют друг друга.

– Спасибо, товарищ полковник, – поблагодарил Вадим. – Без вас я об этом никогда не догадался бы. То есть тему наступающего Нового года вы попросту игнорируете?

– Какой же ты докучливый! – сердито проговорил куратор. – Ладно, я сегодня добрый. Покантуйся там со своими ребятами одну ночку, если все будет нормально, завтра вечерком вернешься в Донецк. Встретишь год Петуха как положено.

– Что-то мне не нравится эта птичка, – проворчал Вадим. – Хорошо, Виктор Павлович, я понял. Что там по Гнышу?

– Наведу я справки по твоему Гнышу, не переживай.

К вечеру 30 декабря усилилась метель. Завихрения поземки носились над землей, упала температура. Бойцы спецназа, свободные от боевого дежурства, отогревались в разоренной администрации. Новых попыток проникновения через границу зафиксировано не было.

Но в шесть часов вечера, когда стемнело, ударила батарея, дислоцированная за Лысой горой. Первые снаряды разорвались за западной околицей, на миг расцветили голые кусты и косогоры с балками. Рано еще для новогоднего фейерверка, никто его не заказывал!

Селяне лезли в подвалы, прятали детей, стариков. Спецназ рассредоточился в овраге за зданием администрации. Эти меры предосторожности оказались не лишними.

Последовал новый залп. Снаряд взорвался на углу здания, разнес ту самую бочку и солидный кусок стены. Два рванули на дороге, еще парочка – в огородах мирных жителей. Разлетелась в щепки недостроенная беседка, вспыхнула старенькая «Лада».

Подставлять вторую щеку командование ополчения не собиралось. Позиция украинской батареи была известна. Вступили в дело 152-мм самоходные гаубицы «Акация», подошедшие к линии фронта. На врага обрушился мощный удар. Снаряды терзали земляные валы, разбрасывали бревна накатов. Одно из орудий превратилось в груду железа. Загорелись и стали рваться ящики со снарядами, которые хранились в отдельном блиндаже.

Гуляевку украинцы уже не обстреливали. Выжившие номера расчетов плевать хотели на крики командиров, покидали позиции и прятались в лесу.

Это был благоразумный шаг, потому что третий залп оказался самым разрушительным. Снаряды рвались в траншеях, на огневых позициях, в клочья разносили орудия. Зарево за Лысой горой было видно издалека.

В семь часов вечера все закончилось. По Гуляевке бегали люди с ведрами и огнетушителями. Спецназовцы помогали им.

Ночь прошла спокойно.

Последний день старого года тоже не бодрил людей жаркими баталиями. В три часа прибыл взвод ополчения из-под Макеевки, занял позиции вблизи границы. Ополченцы были злые, неласково косились на уходящий спецназ. В вещмешках у них что-то позвякивало. Парень с хорошо развитой мускулатурой тащил на плече мешок с мандаринами. Оптимистических иллюзий по поводу проведения новогодней ночи эти парни, похоже, не испытывали.

К пяти часам вечера спецназ вернулся в Липки. Вадим сдал оружие, наспех переоделся, вышел на дорогу ловить такси. Водитель присмотрелся к его физиономии и не стал ломить цену. Рассчитываться пришлось гривнами. Последняя зарплата была выдана именно ими. С этим в ДНР царила полная демократия. Не важно, какие деньги, лишь бы были.