Теперь понимаешь, почему Энди трудно оставаться с Мейдой наедине? — хихикнул кто-то в мозгу Пэм.

Она понимала.

10

Все время, пока ехали на виллу, Мейда болтала без умолку. Недавнюю молчаливость с нее как рукой сняло, вероятно из-за осознания, что теперь Пэм постоянно будет находиться рядом.

Наверняка девчонке не хватает общения, решила Пэм, представив себе жизнь Мейды на вилле. Прежде хоть были занятия на актерских курсах, где можно было повертеться среди сверстников, а сейчас и это исчезло. Энди, скорее всего, днями пропадает в своей телекомпании, но, если бы даже оставался дома, Мейде от этого не стало бы легче — говорить-то им почти не о чем, общие интересы отсутствуют.

Как же все-таки эти двое сошлись? — с легким уколом ревности подумала Пэм. Что заставило Энди сблизиться с такой девицей, как Мейда? Хотя догадаться несложно. И потом, вероятнее всего, было наоборот — не Энди сближался с Мейдой, а она с ним.

Эти мысли текли в голове Пэм параллельно с нескончаемым монологом Мейды, который, правда, время от времени прерывался короткими вставками Энди. Трескотня невесты явно не доставляла ему удовольствия, однако он считал необходимым реагировать, используя ни к чему не обязывающие реплики вроде: «В самом деле?», «Очень интересно» или «Надо же...».

Спустя некоторое время «кадиллак» притормозил перед изящной чугунной решеткой, которая перекрывала путь на территорию виллы. С помощью пульта дистанционного управления Энди заставил ее отъехать вбок, после чего повел автомобиль вперед.

— Между прочим, у виллы есть название, — весело заметила Мейда. — Знаешь какое?

Пэм слегка пожала плечами.

— Нет.

— «Жасмин»! — выпалила Мейда. — Вот какое! Энди бросил на Пэм взгляд.

— Ты в самом деле не знала? Разве тебе не приходилось бывать у меня?

Бывать у Энди! Многое Пэм отдала бы за подобную возможность.

— Нет.

— Но я устраивал здесь вечеринки.

— Я на них не присутствовала. А вот мои родители наверняка бывали здесь.

— М-да, как же это я прошляпил. Надо было высылать тебе отдельное приглашение.

Пэм быстро взглянула на Энди, пытаясь понять, говорит он серьезно или «надсмехается». Однако выражение его лица было непроницаемым.

Спустя минуту автомобиль остановился перед виллой, которую иначе чем роскошной назвать было невозможно.

— Вот и приехали, — защебетала Мейда, открывая дверцу. — Тебе здесь понравится! Обязательно!

— Я тоже на это надеюсь, — усмехнулся Энди.

Выйдя из машины, Пэм невольно залюбовалась домом — украшенными белым ракушечником стенами, большими светлыми окнами, красной крышей. Он стоял на холме и имел два этажа, но угадывался также третий, нижний, расположенный со стороны океана. Там, судя по всему, находились подсобные помещения. Пэм подумала, что из окон, выходящих на океан, наверное, открывается изумительный вид.

— За домом еще есть сад, — сказала Мейда, заметив, куда смотрит Пэм.

— Скорее небольшой парк, — поправил Энди.

— А на берег отсюда выйти можно?

Энди кивнул.

— Только спуск очень крутой. Я задумал соорудить механический подъемник, но эту идею пока пришлось отложить. Не до того сейчас. Свадьба эта на носу и все такое.

Свадьба эта! Еще добавил бы «дурацкая».

Пэм покосилась на Мейду. Если бы Энди был ее женихом и она услышала бы, с какой досадой он отзывается о предстоящей свадьбе, то, возможно, вообще отказалась бы выходить за него. А Мейда, что называется, и ухом не повела. Возможно, даже не поняла, что к чему, — с нее станется. Или же ей безразличны чувства Энди — главное, чтоб женился.

— Ладно, успеешь еще осмотреться, — сказал Энди. — Идем в дом, выберешь себе комнату. Мейда, не отставай!

— Куда же вы?! — воскликнула та. — Я одна не утащу все покупки.

Энди остановился.

— Тьфу ты, я и забыл.

— И еще мою сумку нужно из багажника достать, — напомнила Пэм.

— Да-да, сейчас. Прости, что-то у меня все вылетело из головы.

Пэм не могла не отметить, что извинился он только перед ней, Мейда же как будто в расчет не принималась. Хотя она, наверное, и не чувствует подобных нюансов.

Зато сама Пэм испытала такое ощущение, будто ее сердце сжала чья-то теплая мягкая лапа — как же, в каком-то смысле Энди отдал ей предпочтение перед собственной невестой.

Нагруженные пакетами и коробками, Мейда и Пэм первыми вошли в дом. Энди остался вынимать сумку из багажника.

— Сейчас увидишь мою спальню, — оживленно произнесла Мейда, спеша наверх по мраморной лестнице. — Я ее просто обожаю. Думаю, тебе она тоже понравится.

Спустя минуту-другую они вошли в комнату, которой больше подошло бы название «будуар». Здесь поблескивала лаком белая мебель, все остальное было выдержано в розовых тонах. Пэм не без удивления оглядывалась по сторонам, спрашивая себя, неужели обстановку выбирал Энди.

Словно в ответ Мейда произнесла:

— Энди разрешил мне устроить тут все по своему вкусу. Специально вызвал... забыла, как называется... То есть звали ее Кэтлин, и она занималась здесь всем. — Мейда взмахнула рукой. — Я рассказала ей, что мне нравится, и потом она приступила к оформлению. Вот и получилась такая красота.

— Дизайнер, — произнесла Пэм. — Так называется профессия Кэтлин.

Мейда удивленно взглянула на нее.

— Точно! И откуда ты все знаешь...

Пэм пожала плечами.

— Учись, запоминай, и ты тоже все узнаешь.

— Ну да, ну да. То же самое талдычила в школе наша учительница математики.

— Надо было прислушаться к ее словам.

Однако Мейда лишь рассмеялась, опуская покупки на толстый розовый ковер.

— Еще чего! Если бы я прислушивалась к бредням старой грымзы, то сейчас не жила бы на этой роскошной вилле и не готовилась бы выйти замуж, а сохла бы над учебниками в каком-нибудь университете.

Уж это точно, усмехнулась про себя Пэм. Как ни парадоксально, но Мейда права. В самом деле, зачем ей университет?

Тем временем, очевидно вспомнив об обязанностях хозяйки — или о том, что скоро предстоит ею стать, — Мейда сказала:

— Бросай пакеты, сейчас я тебе другие спальни покажу. Выберешь себе любую, какая понравится.

— Все-таки надо будет поинтересоваться мнением Энди, — заметила Пэм.

— Зачем? — удивилась Мейда. — Ведь он сам сказал, что ты можешь выбрать себе комнату. И потом, ему все равно. Ему вообще все все равно. — Последнюю фразу Мейда произнесла без малейшего оттенка грусти, недовольства или другой подобной эмоции. Просто констатировала факт.