Ситрик посмотрел на меня:

– Какие вести?

– Не знаю, – ответила я, пристально глядя на Малморду. – Он даже мне еще не сказал.

Проклятие, ну почему они с матерью так со мной поступают? Они всегда обводили меня вокруг пальца. Я шла домой в уверенности, что Малморда приехал в Дублин встретиться именно со мной. Но нет: Ситрику исполнилось девятнадцать, и брат решил, что теперь можно со мной не считаться, а я это проглядела. Какие бы вести ни принес брат, он не захотел делиться ими со мной, а решил сообщить Ситрику лично. Малморда знал, что мой сын, потерявший отца, охотно заглотит наживку дядиного внимания.

Лицо брата оставалось непроницаемым, но я догадывалась, что он сдерживает ухмылку.

– Верховный король Шехналл направляется к вам. Полагаю, он будет в Дублине завтра, еще до восхода.

Ситрик нахмурил брови:

– К нам едет Шехналл? – Он подошел к столу и с чувством пнул стул. – Они с Глуниарном были сводными братьями, и Шехналла наверняка огорчила его гибель. Надеюсь, ему придется по нраву, что мы похоронили Глуниарна по христианским обычаям.

– Так вот почему ты помог Мор добиться своего, – улыбнулась я.

– Да, я сразу понял, что с Шехналлом могут быть проблемы, – ухмыльнулся Ситрик в ответ.

– Задумка хорошая, но этого недостаточно, – встрял Малморда. – Глуниарн платил Шехналлу немало золота, а теперь верховному королю не видать этих сокровищ. Поэтому он ведет сюда войско и хочет наложить на Дублин эрек[3].

– Войско? Вот дерьмо. – Ситрик взъерошил волосы. – Но почему? И что еще за эрек?

– Шехналл утверждает, что Глуниарн погиб не в пьяной потасовке, – пояснил Малморда. – Он считает, что его брата убили, и собирается потребовать дань в пользу Мор и Гиллы.

Я цокнула языком:

– И, конечно же, получит свою треть как посредник?

Малморда кивнул. Ситрик уставился на меня, а затем перевел взгляд на дядю.

– О чем это вы?

Я вздохнула и жестом попросила его сесть.

– Ирландский закон обязывает клан убийцы заплатить семье жертвы за отнятую жизнь – это и есть эрек. А если его оспаривают и отказываются платить, то посредник, который заставит родственников убийцы раскошелиться, получит треть от общей суммы. В нашем случае таким посредником станет Шехналл. – Я взглянула брату в глаза. – И много он назначит?

– По унции золота с каждой семьи, живущей в Дублине. Каждый год.

– Ни одной семье в городе это не по карману, – возмутился Ситрик.

Малморда помолчал, словно обдумывая его слова, но я слишком хорошо знала уловки брата, чтобы купиться. Несомненно, он давно приготовил ответ, но я все еще не понимала, что он задумал. Что могло заставить его снять все золотые и серебряные украшения и прискакать сюда, на целую неделю отказавшись от ласк жен и любовниц?

– Дублин – процветающий город, – наконец произнес брат. – Разве ты как король не сможешь освободить жителей от дани и заплатить эрек вместо них? Сделав это, ты в два счета заполучишь корону.

Так вот оно что. Малморда хотел, чтобы мой сын, рискнув жизнью, занял трон Дублина, а после помог избавиться от соперника.

Ситрик покачал головой – хоть это меня порадовало.

– Не в этом году, дядя. Уже началась зима, и торговые пути закрылись.

– А если принять обязательство сейчас, а заплатить в следующем году?

– Может, получится, а может, и нет. Я не знаю, хватит ли городских налогов. Это серьезный риск.

– А я-то думал, ты хочешь стать королем, – насмешливо ухмыльнулся Малморда. – Остальные претенденты на трон не захотят связываться с эреком. У тебя будет возможность завладеть Дублином без кровопролития.

Ситрик уставился на очаг в сердце комнаты, его взгляд выдавал нерешительность. Он желал сесть на трон с самой смерти Амлафа. Даже куда менее честолюбивый человек вряд ли отказался бы от такой возможности. Я должна была направить сына на верный путь, и теперь, когда Малморда рассказал о своих намерениях, я знала, где он пролегает.

– А теперь замолчите оба и послушайте меня.

Они уставились на меня с одинаковым выражением лиц: «Ступай прочь, женщина, и дай мужчинам поговорить». Я не собиралась идти у них на поводу. К счастью или нет, но я умнее их обоих, вместе взятых.

– Ситрик, ты слишком нетерпелив. А ты, Малморда, разбираешься в ирландских законах, но не понимаешь викингов. Ваш план не сработает.

– Почему? – спросили они хором.

– Потому что дублинцы захотят сразиться с Шехналлом вне зависимости от того, примет Ситрик эрек или нет. Они не станут горбатиться целый год, чтобы отдать золото в казну ирландского короля. Унция золота – это слишком много.

Малморда подошел к очагу и схватил одну из скумбрий, коптящихся на огне. Он содрал чешую ножом и разрезал рыбу на куски.

– В Дублине слишком мало воинов, чтобы совладать с войском Шехналла. Мои разведчики говорят, что он ведет сюда две с лишним тысячи.

– Без сомнения, Дублин падет, – кивнула я. – В городе едва хватит воды на месяц осады. Как бы яростно мы ни сражались, через несколько недель придется открыть ворота и начать переговоры. Новому королю всю жизнь придется слушать напоминания об этом поражении и принять вину за наложенный эрек.

– Тогда как мне поступить? – Ситрик сложил руки на груди.

– Поддержи одного из сводных братьев. Наверняка Дугалл станет претендовать на трон. Сражайся на его стороне – и сражайся отважно. Когда Дублин сдастся, воины с гордостью вспомнят о твоих подвигах, а в поражении обвинят другого.

– Мне что, позволить Дугаллу прибрать корону к рукам?

– Долго она у него не задержится. О нет, когда Шехналл захватит город, он назначит королем Ивара из Уотерфорда, а вам с братьями придется покинуть Дублин.

– Мама, я не понимаю.

Я на мгновение задумалась: как же объяснить, чтобы до него дошло? Прежде чем Малморда снова успел вмешаться, меня озарило.

– Шехналл считает, что его брата убили, так?

Ситрик кивнул.

– Значит, он не станет доверять ни одному мужчине, который был в Дублине в ночь смерти Глуниарна. А у Ивара в распоряжении все богатство Уотерфорда, и он сможет заплатить эрек. Он уже богат и у него есть армия – он охотно согласится с такой ценой за дублинскую корону.

– Но этого же нельзя допустить. – Щеки Ситрика побагровели. – Я не позволю Ивару стать королем.

Он сердито сузил глаза при мысли, что может потерять Дублин. Еще совсем недавно подобное выражение появлялось на лице сына, когда я прятала от него игрушки. Передо мной стоял мужчина, который во многих отношениях по-прежнему оставался мальчишкой. Довольно. Настала пора распрощаться с детством.