Гобнет уселась рядом с Томасом и взглянула на собравшихся. Ее красное шелковое платье отражало струящийся из окон свет, тускло сияя подобно мерцающему пламени. Время от времени она поглядывала на Томаса, но в остальном не интересовалась обращенными к нему речами назойливых Потомков. Рядом с ней, сгорбившись, сидел верховный воитель Колмон. Поймав мой взгляд, он едва заметно подмигнул, и я улыбнулась. Колмон всегда любил пошутить – по крайней мере, в мирные времена. Если бы на него не смотрело столько Потомков, он бы наверняка попытался развеселить меня преувеличенно широким зевком. Моего старшего сородича ничуть не изменила возложенная на него ответственность, и я поскорее отвернулась, пока он не совершил чего-нибудь неподобающего.

Верховный оружейник Фиахра ткнул Колмона локтем, заставляя воителя отвести от меня взгляд. Фиахра что-то шепнул ему на ухо и с хмурым видом помассировал пальцами виски. Скорее всего, жаловался на по- хмелье.

«Может, дела не так уж и плохи?» – подумала я. Гобнет и Фиахра дружили с Роунат, а Колмон и вовсе наш родственник. Я не сомневалась, что эти трое заступятся за мою сестру, а что до Томаса… На него я тоже могу положиться. А это означало, что четверо из семи хранителей готовы отдать голос в защиту Роунат.

Я посмотрела на противоположную часть стола – справа от Томаса и пустующего центрального кресла. Там сидели верховная целительница Аффрика, верховный арфист Шэй и верховная виночерпица Лег. Усаживаясь в кресла, они перешептывались. Убедить их – задача посложнее. Во время последней войны смертных, в которой участвовали Потомки, Роунат сражалась против Лег и Шэя, а у Аффрики, хранительницы моего дара, характер вечно раздраженной кобылицы. Как обычно, она наверняка готовится проголосовать за самое суровое наказание.

Наконец Томас поднял руку, и все остальные Потомки умолкли.

– Благодарю вас, что пришли на собрание Совета. – Он помолчал. – Сегодня мы должны обсудить два вопроса. Первый: как мы поступим с четырьмя сокровищами Туата Де Дананн?

В зале послышались изумленные вздохи. Я сомневалась, что после вчерашних самовосполняющихся кубков и бочонков с элем кто-то ожидал разговора о великих сокровищах нашего рода.

Томас дождался, пока утихнет шум:

– Пятьсот лет назад мы сражались с потомками фоморов. Мой дед, верховный друид, решил доверить сокровища разным хранителям даров, чтобы они не попали в руки врагов. – Он указал на гобелен за своей спиной, на котором Луг сражал копьем короля фоморов Балора, а волшебное око вражеского предводителя извергало пламя на его же войско.

Томас внимательно посмотрел на собравшихся:

– Мы сражались с фоморами еще со времен битвы при Маг Туиред. Одиннадцать лет назад мы с Колмоном убили Рауля Нормандского. Теперь с ними покончено навсегда.

Члены Совета похлопали, но их лица по-прежнему оставались серьезными. Остальные Потомки выражали эмоции не столь сдержанно: в зале послышались громкие возгласы.

– Мы спасли смертных от невероятных страданий, – продолжил Томас, повышая голос. – Волшебный огонь фоморов больше не уничтожит ни один город, их алчность не поработит ни одного смертного, а их войско никогда не осадит нашу крепость.

Зал взорвался столь оглушительными криками, что две вороны, свившие себе гнездо под крышей, испугались и взлетели в воздух. Первой слова Томаса встретила аплодисментами Гобнет, а через считаные мгновения их подхватили все собравшиеся. Прошло несколько минут прежде чем присутствующие успокоились.

Я стояла и хлопала вместе со всеми. Искоренение фоморской угрозы стало великим событием, которое вновь объединило Потомков после волнений из-за Нового соглашения. От клинков и огненных чар фоморов пало немало наших сородичей, в том числе женщин и детей. Наши воины охотились за ними целые столетия и наконец-то сумели полностью уничтожить древних врагов. Я вспомнила, какой восторг переполнял меня одиннадцать лет назад, когда Томас и Колмон вернулись в крепость с известием о том, что Рауль Нормандский пал. Ифа тогда была еще жива.

Когда все расселись по местам, Томас широко улыбнулся собравшимся.

– Мой дед принял верное решение, спрятав сокровища, но я считаю, что настало время воссоединить их и привезти сюда.

Молчание.

Меня не удивило, что сородичи растерялись. Мы редко меняли привычный уклад жизни, а Томас огорошил нас, даже не предупредив о своих замыслах заранее.

Первой подняла руку верховная целительница Аффрика.

– Я не согласна. Сокровища нужно оставить в покое. В те годы Совет принял решение спрятать их не только из-за страха перед фоморами.

Гобнет наклонилась вперед:

– О чем ты говоришь, Аффрика? Какие еще могли быть причины?

Аффрика медленно поднялась на ноги.

– Я – старейшая из живущих Потомков и единственная хранительница дара, которая участвовала в собрании, на котором обсуждалась судьба сокровищ. Да, тогда мы хотели защитить их от посягательств фоморов – но мы не желали искушать и самих себя.

– Высокого же ты мнения о Потомках, – рассмеялся Томас. – Сокровища принадлежали нашим предкам, они доверили их нам. Так почему мы не можем хранить реликвии у себя в крепости?

Пристально глядя на него, Аффрика неспешно расправила плечи:

– Даже когда наши предки свободно ходили по всей Ирландии, они хранили реликвии порознь. Если одному из Потомков достанутся все сокровища, ему или ей откроются секреты вечной жизни и власти над смертными. В наших венах течет не только кровь Туата Де Дананн, но и кровь смертных. Над нами тоже властны алчность и похоть.

Многие встретили ее слова аплодисментами – то были Потомки постарше, которые помнили дни давних сражений; помнили, как нас затягивало в жизни и войны смертных. Младшие сородичи только качали головами.

– Наш род заслуживает большего, чем твое недоверие, – возразил Томас, сцепив пальцы. – Дары защищают нас от худших проявлений смертных пороков. К тому же есть и другая причина вновь воссоединить сокровища.

Все заинтересованно подались вперед.

– Ирландия – наш дом, страна мифов и магии. Но волшебство угасает. У нас все чаще рождаются чистокровные дети, лишенные дара. Таким ребенком была и моя любимая дочь Ифа. Я уверен, что этого бы не случилось, если бы предки не разделили и не спрятали бы великие сокровища.

Меня до глубины души потрясло, что он упомянул Ифу. Ее имя, прозвучавшее из уст Томаса вот так, при всех, причинило резкую боль, мешающую дышать.

Выражение лица Аффрики ожесточилось.

– У Потомков всегда рождались смертные дети.

– Но не так часто, как сейчас, – возразил Томас.

– И ты можешь это доказать? Ты тщательно изучил летописи предков? У меня родилось три смертных ребенка и три одаренных. У моей матери – шесть и шесть. Не похоже, чтобы что-то так уж сильно изменилось.

Томас покачал головой:

– Другим семьям повезло меньше, но есть