Он отрицательно покачал головой, давая понять, что их контракт сейчас под угрозой. Но она уже передумала.

— Ладно, ладно, — подала ему костыль, что так и валялся на брусчатке. — А то действительно, какая мы пара. С руками, — и обняла его за талию.

У него было чувство, что он только что получил Нобелевскую премию. По математике. Потому что случилось то, чего ни при каких обстоятельствах не могло случиться. И он… Чёрт! Бессовестно и безответственно был счастлив.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Конечно, недолго. Но так остро, блаженно и по-настоящему, что совсем не хотел думать, что на самом деле нет, всё это не так.

— Пойдём в холл? — прижал к себе Сава эту дикую, дерзкую, неуправляемую как вирусная мутация девчонку.

— Я туда не пойду, — уверенно покачала она головой и так тяжело вздохнула, что Сава нагнулся, чтобы заглянуть в её несчастное лицо.

— Что-то случилось?

— Это долгая история, — дёрнула она головой.

— Как хорошо, что мы никуда не торопимся, — пожал он плечами.

Она посмотрела на него с сомнением. Но, наверное, он всё же не зря сколько от неё вытерпел — свой кредит доверия он добыл потом и кровью.

Эвита согласно кивнула.

— Ладно…

Они медленно пошли по мощённой дорожке: она обнимала его за талию, он её за плечи.

— Моя мама познакомилась с отцом на своём первом студенческом спектакле. Вернее, он увидел её на сцене и влюбился по уши.

— Твоя мама актриса? — удивился Сава.

— Да. Но на тот момент, когда они познакомились, она была ещё только начинающая актриса. Девушка с характером из известной аристократической семьи. И отец ещё никто — целеустремлённый, азартный молодой человек, очень уверенный в себе.

— Отличная пара, — улыбнулся Сава.

— О, это был сумасшедший роман. И такая же безумная любовь. Итогом которой стала я и их брак. Брак, в котором папе ничто не помешало подняться и создать свою империю с нуля. С единственного дома. А маме — сделать неплохую карьеру. Моя мама…

— Серьёзно? — вытаращил Сава глаза, когда она назвала фамилию известной актрисы. — Ирэна Хмелевская твоя мама?

— Да, — кивнула Эвита просто. — Для тебя Ирина Станиславовна. И она потрясающая. Они оба потрясающие. Но потом между ними что-то пошло не так. Уж не знаю, какого возраста это был кризис, среднего, переходного, но после двадцати с лишним лет счастливого брака мама изменила отцу, и он… узнал. Да она и не собиралась скрывать. Наверное, это только между ними то, что заставило её так поступить. Может, виноват отец, что перестал её замечать. Может, охладели чувства. А, может, она просто была в отчаянии и что-то хотела себе доказать. Стареющая актриса, теряющая былую славу и красоту — это трудно.

— И отец?..

— Они развелись, — пожала Эвита плечами. — Она ушла из театра и больше нигде не снимается. Отец отдал ей всё, что она попросила, и столько денег, что до конца жизни она может ни в чём не нуждаться. Но это как рассечение Стоуна.

Сава остановился.

— Ты читала Абрахама Вергезе?

И если до этого он был ей всего лишь ранен, то сейчас она убила его наповал. Это была его любимая книга. "Рассечение Стоуна".

— Ещё нет, хоть и собиралась. Но это было как разделить двух близнецов. Они два года живут порознь, но словно у каждого осталось по одной руке и одной ноге.

— В рассечении Стоуна близнецы были сросшиеся головами.

Она укоризненно покачала головой.

— Не занудствуй, а. Я знаю.

— И чем сейчас занимается твоя мама? — поймал себя Сава на том, что очень жалеет, что она больше не снимается.

— Сходит с ума, — скривилась Эвита. — Как и отец. Он делает вид, что у него всё прекрасно, есть цель, куча женщин и вообще он только начинает жить. А она… Ну тоже ищет себя. В чём-то другом. Ходит по разным курсам: то учится рисовать, то упражняется в езде верхом.

— Но эта помолвка, наследник… — смотрел Сава на Кис-Кис и боялся спугнуть момент.

Сейчас она была так искренна, так ранима, и так бесконечно ему близка, что ему хотелось остановить мгновенье. Когда она вот такая, серьёзная, а, может, просто несчастная, с душой, распахнутой ему навстречу, уязвимая, хрупкая, ему ничего не хотелось больше, чем её защитить. Заслонить собой и поклясться, что он тот, кто ей нужен.

Потому что как никто другой он понимает её боль за родителей. Хотя у Савы случилось другое, и это он по дури, по молодости от них отрёкся. Каково ему без них, как он скучает, как болит за них душа, (за них, не за себя) и как они на самом деле для него важны — всё это он осознал сильно после. И Эвита всё это в нём сейчас всколыхнула.

Как же хотелось ей сказать, что она может ему доверять.

— Помолвка, наследник… Всё это фарс, — тяжело вздохнула Эвита. — Всё это такой отвратительный фарс. И на самом деле трагедия, из которой мой отец устроил водевиль.

— В каком смысле? — не понял Сава.

— Я не знаю от кого беременна и беременна ли вообще эта девочка, что называет его «Пупсик», но мой отец не идиот, хоть порой именно так и выглядит. Мама после моего рождения больше не могла иметь детей, и он, чтобы её поддержать, чтобы она не чувствовала себя несчастной и неполноценной, сделал… В общем, никто не может от него забеременеть. И проект «Наследник» на самом деле совсем другой его проект, — она скорчила гримасу, но у Савы другим была занята голова, чтобы её понять.

— Но зачем?! Зачем тогда вот это всё? — спросил он, искренне недоумевая.

— Ну, разве это не весело? — улыбнулась Эва безрадостно. Ушла вперёд, а потом развернулась. — Смотреть как за тебя борются столько женщин. Как стараются угодить. Как готовы на всё ради денег. Ради счастья, что, как им кажется, даёт богатство. Разве не забавно? Их было столько в жизни отца. Женщин, что пытались увести его из семьи, очаровать, соблазнить, влюбить. Все красивые женщины думают, что это просто.

— А разве нет? — удивился Сава.

— О-о! — посмотрела Эвита заинтересованно. — Месье знает толк в соблазнении?

— Скорее, в том, как быть соблазнённым.

— Обещай, что ты расскажешь мне эту историю, — ткнула она в его грудь пальцем и в её глазах появился такой озорной блеск, что Сава рассказал бы ей что угодно.

— Только если ты расскажешь свою, — прищурил он один глаз, словно взял её на мушку.

— Какую из моих? — и не думала она так быстро сдаваться.