— Закончим задолго до заката, дон Рамон, — сказал Пере Видаль самым умиротворяющим тоном.

— Что за новость? — спросил Пейро.

— Заслуживающий полного доверия человек сказал, что дон Арнау Марса сегодня утром умер. Его тело недавно тайком вывезли из города, чтобы похоронить в замке вместе с его предками.

— Ты уверен? — спросил Пейро.

— Уверен, — ответил Видаль. — Мне сообщил об этом некто из дворца. Донья Хуана живет там вместе с принцессой. Она только что уехала проводить мужа в последний путь.

— Как это меняет положение дел? — резко спросил Мартин. — И меняет ли? В конце концов, во Франции Марса или в могиле — не все ли нам равно?

— Мартин, Марса в могиле не сможет давать показания против нас на суде, — сказал Пейро.

— Нам нужно ходатайствовать о вынесении решения суда не в его пользу, — сказал Видаль. — В конце концов, разве не он наблюдал за погрузкой?

— Дон Арнау? — сказал Пейро. — Это зависит от того, когда именно он уволил своего управляющего. Но, видимо, за погрузкой наблюдал он с помощью капитана судна.

— Мне сказали, Касса уже дал показания под присягой, чтобы их использовали на процессе Арнау, — сказал Видаль.

— Жаль, мы не поговорили с ним, — сказал Пейро. — Я бы хотел знать, что это за показания.

— Я видел его, — сказал Рамон Хулиа, поднимая взгляд. — Вчера вечером. — Задумчиво нахмурился. — Или позавчера?

— Где? — спросил Пейро.

— Я играл в карты, — ответил Рамон. — Если б знал, что вы хотите с ним поговорить, сам бы обратился к нему.

— Что он там делал?

— Ходил, — ответил Рамон. — Смотрел. Если вспомню, когда увижу его снова, поговорю с ним.

— Спасибо, дон Рамон, — сказал Пере Видаль. — Это нам поможет. Теперь давайте рассмотрим вопрос о ходатайстве.

— Мне нужно написать его светлости виконту, узнать, что ему от меня требуется.

— Да. Напиши его светлости, — сказал Пейро. — Утром я поеду в Кольиур. Там нужно задать еще несколько вопросов.

Когда солнце дошло до горизонта, Аструх наконец сказал:

— Вот она. Эта дорога ведет к ферме. Теперь уже недалеко.

— Всякий раз, когда сеньор Аструх говорит, будто что-то недалеко, — вполголоса сказал Юсуф Ракели, — я знаю, что ехать нам еще долго-долго.

И Юсуф не особенно ошибся. Голубое небо на западе посеребрилось с приближением ночи, когда Аструх наконец объявил:

— Вот она. Правда, замечательная ферма?

— Не знаю, как ты видишь ее в темноте, — сказала Бонафилья.

— Откинь вуаль и увидишь ее. Дом выглядит приятным, но несколько маленьким, — сказала Ракель. — Думаете, они смогут принять нас всех?

— Как-нибудь примут, — ответил Аструх. — Солома представляет собой прекрасную постель, когда находишься в пути с рассвета.

Они подъехали по узкой дороге и увидели человека, идущего к ним от задней части дома.

— Кто вы? — спросил он, оглядясь вокруг. В голосе страх сочетался с враждебностью, и Ракель подъехала поближе к отцу.

— Я Аструх Афаман, — сказал торговец, — а вы, должно быть, молодой Моссе. Стали взрослым мужчиной с тех пор, как я вас видел последний раз.

— Мое имя Хуан, — сказал молодой человек.

— Разве вы не сын Абрама Кресквеса? Прошу прощения, если ошибся, но вы похожи…

— Ш-ш-ш. — Он поднял руку, призывая к молчанию. — Ведите животных и телеги на задворки, — сказал негромким, настойчивым голосом. — Как можно быстрее. И тихо. За сарай. Я подойду туда.

Двигались они довольно быстро, однако девять мулов, три лошади и две телеги со стучащими колесами не могли не нарушать тишины. Как только последняя телега скрылась за боковой стеной дома по пути к сараю, дверь открылась.

— Хуан, кто это? — послышался женский голос из окна на втором этаже дома.

— Никого, Франсеска, — громко ответил фермер. — Какой-то посыльный. Ищет старого Рохера.

— Придется ему потрудиться, ища этого мошенника. — Из дома вышел рослый, крепкого сложения мужчина. — Если он не хочет отправиться в чистилище и начать поиски там. — Очевидно, сочтя это чрезвычайно остроумным, рослый засмеялся, помахал на прощанье рукой кому-то в доме и, все еще смеясь, пошел по дорожке. — В чистилище, — произнес он. — Или, может, даже в ад. Я бы не удивился, узнав, что он там водит за нос самих чертей.

Путники стояли за сараем, беспокойные в сгущавшихся сумерках. Поднялся легкий ветерок, и запах навоза стал заглушать приятный аромат зрелой травы. Спустя, казалось, неимоверно долгое время, из-за угла появился Хуан.

— Извините, — холодно сказал он, — но, когда вы подъехали, у нас был сосед — человек, который слишком интересуется нашими делами и при этом слишком болтлив. В таверне сейчас только бы и говорили о вашем приезде. Моим отцом был Абрам Кресквес, сеньор, и я помню вас с вашего последнего визита. Я был тогда еще мальчишкой.

— Хуан, меня предупреждали, что, возможно, вы не сможете принять нас, — сказал Аструх, сделав легкое ударение на имени. — Но не сказали почему.

— Я не прогоню вас от своей двери, сеньор Аструх, — сказал молодой человек. — Уже почти темно, и луна не поднимется так высоко, чтобы в течение многих часов освещать вам дорогу. У вас будет долгий и трудный путь до другого пристанища на ночь.

— Мы провели прошлую ночь в Фигуэресе, — сказал в виде объяснения Аструх. — Обычно я езжу из Жироны прямо через Фигуэрес, и ночь застает меня в другом месте.

— Прошу вас поужинать и переночевать, — сказал Хуан. — В доме на сеновале найдутся места для всех. Но, пожалуйста, старайтесь не шуметь.

Жена Хуана, Франсеска, спустилась по узкой лестнице с верхнего этажа, где укладывала детей в постель, и поставила на стол тарелки с оливками, холодным мясом, орехами и фруктами. А также большую ковригу хлеба и кастрюлю с супом. Когда собравшаяся компания наелась, мужчины-слуги вышли устроиться поудобнее на чердаке сарая. Франсеска попросила прощения и пошла стелить постели в доме. Ракель свирепо посмотрела на обеих служанок, те взяли свои узелки и пошли наверх за женой Хуана помочь ей и посмотреть, какие удобства смогут найти для себя.

— Я тоже устрою себе постель на сеновале, — сказал Дуран. — Там будет больше простора для отдыха.

— Двигайся тихо, — сказал ему отец. — Не создавай шума.

— Да, прошу вас, не шумите, — сказал Хуан. Молодой человек кивнул, взял свой узел и тихо вышел из большой кухни.

— У вас замечательный сын, сеньор Аструх, — сказал Хуан. — Могу только надеяться, что мои вырастут такими, как ваш.

— С такими родителями, — мягко сказал Аструх, — я в этом не сомневаюсь.

— Мы крестились не только ради себя, но и ради них, — сказал, оправдываясь, Хуан. — Нас так или иначе согнали бы с нашей земли, не сделай мы этого. Это не город, где община поможет тебе и защитит тебя, а зарабатывать на хлеб другим образом я не умею.