но не ищеек.

— Вот что я про них знаю: каждую ищейку обучают читать след, остающийся на земле от зверя или человека. Да, они отменные следопыты, но ориентируются на магию. Да, магия всегда оставляет следы. Есть способы скрыть свое колдовство, но самый надежный способ стать невидимым… на время стать обычным человеком. И вот сейчас, я как никогда близок к этому состоянию.

— Но я думала…

— Что? Что они как охотничьи собаки? Нюхают воздух и роют землю?

— Ну… примерно так.

— Я слышал, что лучшие ищейки, могут настраиваться на чужую магию. А также слышал, что они проводят странный ритуал: долго кружатся на одном месте, и впадаю в странное состояние, в котором «щупают дорогу». Вот только что это значит…

— Ничего хорошего для нас, — заметила я.

— А никто и не обещал, что будет легко. Находится в бегах занятие рискованное.

Костерок догорел. И мы снова отправились в путь. Когда мы переходили овраг, я чуть отстала и незаметно обронила артефакт Ио. Терзаемая сомнением, оглянулась и бросила прощальный взгляд. Камень лежал в грязи, ветер подхватил несколько листьев и кинул их сверху. На секунду мне показалась, что он зарывается в землю, точно живое существо, прячется от любопытных глаз. Я постаралась унять разыгравшееся воображение.

Избавление от артефакта помогло почувствовала себя лучше. Свободнее. Мне не нужна помощь от предателя. В том, что Ио нас подставил, у меня не было сомнений.

* * *

В Кардо мы добрались к самому закрытию городских ворот. Привратник подозрительно окинул нас взглядом, но пропустил, после того, как Мадс вручил ему положенную плату.

Стемнело быстро.

Домики, сложенные из камня, жались друг другу, оставляя для прохода узкие извилистые улочки, тускло освещенные магическими светильниками. В городке имелась почти круглая площадь, на которой рос исполинский дуб. Его нижние ветви украшали многочисленные красные ленточки.

Мадс кивнул на дуб и пояснил:

— Некоторые верят: если завязать красную ленту перед дальней дорогой, то это избавит путешественника от встречи с троллями и других опасностей.

— Колдовство людей без магии?

— Не работает, — сказал он.

— Ты проверял?

Я с трудом могла представить Мадса, возящегося с красной ленточкой.

— У других не сработало.

Мы прошли мимо дерева. Мое внимание привлек деревянный щит, прибитый к стволу, на котором, как рыбные чешуйки громоздились исписанные листы.

— А это что? Тоже местное колдовство? Если не подействует лента, надо написать записку? — не смотря на усталость, я усмехнулась.

— Нет, просто объявления. Кто умер, кто родился, приказы. Иногда, размещают цену за голову.

— Цену за голову?

— Да, обещают награду за поимку преступника.

— Думаешь, мы там…

Сердце забилось чаще.

— Посмотри, — равнодушно кивнул Мадс.

Я подошла к дереву. Ветер колыхал ленточки и шуршал листами. Светильник висел низко, на часть листов падала тень. Я пробежала глазами строчки, некоторые поплыли от дождя. Например, едва-едва можно было различить имя младенца, который родился третьего дня. Кто-то хотел продать гусыню. А потом… Нет… не может быть.

— Мадс? — тихо позвала я.

— Что? Мы знамениты?

— Нет, тут другое.

Он неторопливо подошел и взглянул на щит.

— Криста, уроженная Коракс…

— Это моя сестра! Она вышла замуж за чернокнижника. Тут говорится, что ее казнят через неделю, за заговор против магии! Какой такой заговор? Что это вообще значит?

Черные буквы на желтоватом листе выглядели извивающимися червями. Мерзость. Какая же мерзость:

«Криста, уроженная Коракс, признается виновной в заговоре против магии и приговаривается к казни на площади перед малым дворцом Айль».

Время и дата поплыли перед глазами.

Нет. Не может быть. Когда ее арестовали?

Моим первым порывом было: Я должна вернуться. Должна как-то это остановить.

Я сжала указательный палец зубами, чтобы не закричать. Все тело пронзил холод, меня трясло.

— Она не могла. Криста ничего не совершала!

— Вероятно.

— Что вероятно, Мадс?

— Вероятно, что единственная ее вина в том, что она твоя сестра, — он вздохнул и нахмурился.

— Мне нужно посмотреть. Я должна ее увидеть.

— Мальта…. не надо.

Я сосредоточилась и постаралась вызвать в памяти образ сестры.

— Мальта. Эти бумажки…. скорее всего они развешены во всех мало мальски крупных городках. Он хитер. Хочет, чтобы ты вернулась. Сама.

Я прикрыла глаза. Ну-же… простое видение. Маленькое. Буквально на несколько мгновений.

— Он же не мог бросить ее в темницу?

Мадс красноречиво промолчал. Да, я и сама знала, что Бальтазар Тосса не остановится ни перед чем, но все равно, оставалась надежда, что это все не всерьез. И как же Калеб? Неужели он бы допустил, чтобы Кристу забрали? Нет, нет… не может быть.

— Идем, Мальта.

Я хотела сорвать бумагу, но Мадс остановил мою руку.

— Не трогай.

Ну, же… почему не получается увидеть то, что нужно мне. Я сглотнула тягучую слюну. Мадс настойчиво взял меня под руку и потянул за собой.

— Казнь на площади, — повторяла я, — Преступление против магии.

Я не чувствовала ног.

— Мальта, они надеятся, что ты не выдержишь и побежишь сама им в лапы.

Мысли лихорадочно неслись вскачь. Я должна выручить Кристу. Рассудком, я понимала, что Мадс прав, но не могла смириться. Просто бездействовать? Остаться в стороне? Трусливо отвернуться и затаиться или же… Или же что? Какой выбор?

— Твое возвращение ей не поможет.

Я еще раз попыталась погрузиться в видение и снова ощутила тошнотворную беспомощность.

— Проклятье. Я не вижу. Ничего не вижу.

— Смотри под ноги! Не споткнись.

— Почему, когда нужно, не получается. Я не могу погрузиться.

А если попробовать посмотреть, что делает Калеб. Я представила себе широкоплечего чернокнижника. А ведь он помог мне. Если бы не он, то я бы так бы и сидела в Башнях Пепла. И теперь я виновата в том…

Соберись, Мальта. Ты сможешь.

Резкая боль полоснула глаза. Свет померк. Я ничего не видела и ничего не слышала. Абсолютная тьма вокруг. Холодная, жаждущая, наблюдающая.

— Мальта! Ты что не слышишь. Я не могу тебя тащить.

— Ничего не получается.

— Давай устроимся на ночлег, — с нажимом произнес Мадс.

Его жесткий тон подействовал, я кивнула и послушно последовала за ним. Дальше все было как в тумане.

Он постучал в какую-то дверь, ему открыли. О чем-то долго говорили с женщиной. У нее была шаль — огненно-красная. Больно взглянуть.

Слова вылетавшие у нее изо рта были для меня невнятным набором звуков. Потом мы поднимались по лестнице. Где-то отдаленно слышался смех, играла музыка.

Мадс усадил меня на тощий матрас.

В висках молоточками стучало: Криста, Криста, Криста.

И пустота. Неопределенность.

Мадс ушел, а я осталась наедине с собственным бессилием.

Несколько раз я погружалась в ослепляющую тьму, которая выплевывала меня обратно.