Портос с благодарностью уступил своего противника Д’Артаньяну, который атаковал с энтузиазмом и мальчишеским ликованием, улыбаясь от уха до уха. За считанные секунды Жюссак оказался в тяжелом положении. Атос, убив своего оппонента, присоединился к Портосу, который прислонился к коновязи и вытер лоб носовым платком.

– Я бы ему помог, – сказал Портос, тяжело дыша, – но мой завтрак все еще тяготит меня, и, кажется, я полностью вымотан. Кроме того, похоже, моя помощь ему не нужна. Боже, ты это видел? Какой жуткий удар! Никогда не встречал ничего подобного. Он обращается со своим мечом так, будто это садовая мотыга!

– Не хотел бы я оказаться его садом, – сухо сказал Атос. – Юнец дерется удивительным образом, но чертовски эффективно. Сама мысль о том, что я собирался сойтись с ним на дуэли, причиняет мне острое беспокойство.

Противник Арамиса в изрезанной на полосы форме, опять позволил мушкетеру уклониться от натиска, только на этот раз он воспользовался собственным импульсом для продолжения движения и побежал прямо в сторону Андре. Она сместилась в тень и прижалась к стене. Он продолжал бежать, пока не оказался совсем рядом с ней, и в этот момент он остановился, развернулся и достал из-за пояса пистолет. Когда Д'Артаньян проткнул Жюссаку плечо, охранник вытянул руку и тщательно прицелился. Андре вышла из тени и нанесла удар ногой, сбив прицел в самый момент выстрела. Пуля ушла в небо. Непривычная одежда и обувь в сочетании со скользкой глиной под ногами сыграли с нею злую шутку – Андре потеряла равновесие и основательно шлепнулась на землю, состоящую из грязи после недавнего дождя и экскрементов лошади, которая ранее облегчилась на этом месте.

Написанную на лице охранника ярость мгновенно сменило выражение невероятного разочарования, когда он увидел, кто ему помешал. Какое-то мгновение он что-то бессвязно бормотал, потом перевел дыхание и сказал: «Ей богу, мадемуазель!» Потом сунул пистолет обратно за пояс и ретировался. Сидящая на земле Андре принюхалась и поморщилась.

– Вы только взгляните! – сказал Арамис. – Ангел в грязи!

– Я ей обязан жизнью, – сказал Атос.

– Нет, нет, ты ошибаешься, – сказал Портос. – Этот выстрел предназначался мне.

– Вы оба неправы, – сказал Арамис, – именно мою жизнь она спасла.

– Нет, совершенно очевидно, что это была моя жизнь, – сказал Д’Артаньян. – Этот гвардеец определенно метил в меня.

– Не будь смешным, – сказал Арамис. – Ты стоял спиной, как ты мог видеть?

– И все же, целью был именно я, – сказал Д’Артаньян.

– Друг мой, – сказал Портос, – это действительно чудо, что ты такой опытный фехтовальщик, ибо ты явно слеп. – Говорю тебе, она спасла меня!

– Господа, господа, – сказал Арамис, – этот спор очень просто разрешить. Пойдем, вытащим даму из грязи и спросим, кого она хотела спасти.

Атос похлопал его по плечу и показал пальцем. Андре нигде не было видно.

Пока они спорили, Андре быстро вернулась в карету и приказала кучеру отвезти ее обратно в «Люксембург». При виде ее, сильно вымазанной в грязи, кучер поднял брови, но промолчал. Ему хорошо платили, и если дама решила провести любовное свидание в луже навоза, то его это не касалось. Развлечения пресыщенных богачей были ему непонятны, да и по боку. Он считал, что ему повезло, что его наняли.

Оказавшись в фойе «Люксембурга», Андре проигнорировала косые взгляды и сморщившиеся носы, и прошла в свои комнаты. Она знала, что Хантер придет в ярость. Несомненно, он уже вернулся и обнаружил, что она ушла, не оставив ни слова объяснения. Она воспользовалась каретой и частью их денег и теперь возвратилась, испачканная и провонявшаяся, после того как пропадала все утро и большую часть дня. Она подготовилась встретиться с его гневом. Остановившись у двери их апартаментов, она сделала глубокий вдох и вошла. Никаких следов Хантера. Испытав облегчение, она пошла в спальню переодеться.

Хантер лежал на постели с натянутым на голову покрывалом. Тихо, чтобы не разбудить его, она подошла на цыпочках к шкафу. И заметила темно-красные пятна на чистых белых простынях. Она сдернула покрывало.

Горло Хантера было перерезано от уха до уха.

Таверна Моро была шумным и приятным заведением, куда хаживали в основном представители рабочего класса, а иногда и господа – в поисках некоторого разнообразия. Здание было сложено из грубо отесанного камня, внутренние побеленные стены изобиловали трещинами, одну из них украшала фреска – творение местного художника со склонностью к эротике, зал был обставлен дешевой и прочной мебелью (способной пережить случавшиеся массовые потасовки), а для потолка были использованы массивные брусья. У таверны так и не сформировался определенный образ, возможно, в этом и заключалось ее очарование. Пожилые мужчины играли в шахматы за тихими столами по углам, молодые резались в карты, господа за выпивкой терлись плечом к плечу с простыми рабочими, а проститутки, хотя и приставали к посетителям, делали это весьма вежливо и сдержанно, скорее намеками. Моро не потерпел бы иного.

Стареющий моряк правил в своем заведении с шармом и joie de vivre, что сделало его таверну популярным местом, и проявлял терпение в отношении излишеств своих клиентов, но только до определенной степени. Хотя ему было шестьдесят два года, Моро был все еще силен, как бык, и с ним никто не отваживался спорить, разве что тогда, когда он хорошенько набирался, но и в таком случае исход спора мог быть весьма отрезвляющим.

Месье Дюма и Д’Лейн поинтересовались насчет комнат, которые должен был снять для них их друг, месье Лего, и Моро попросил их расписаться в журнале постояльцев за одну из комнат, которые он держал на втором этаже. Лукас поднял брови, когда увидел, что Финн зарегистрировался как месье Ф. Д’Лейн.

– Ну, если ты можешь быть Александром Дюма, то я могу побыть Франсуа Д’Лейном, пока мы тут изображаем французов.

– Но Д'Артаньян уже знает тебя как Дилейни, – запротестовал Лукас.

– И что? Если мы еще раз с ним встретимся, я скажу, что для удобства отфранцузил свое имя.

– Отфранцузил?

– Плевать.

Их комната была спартанской, просто четыре стены, пара полуразвалившихся кроватей, маленький стол и умывальник.

– Если пожелаете чего-то большего, то за дополнительную плату, – сказал Моро.

Лукас заверил его, что если им что-то понадобится, то они дадут ему знать.

– Никакой еды до восьми утра, – сказал Моро, – и после девяти вечера. Питаться в комнатах также не позволяется, с вашего позволения. Если вы голодны, спускайтесь вниз, и вас накормят. Пытаюсь не давать крысам плодиться. Он указал на изножье кровати в углу. – Ночной горшок вон там. Когда все сделаете, выплесните из окна в коридоре в переулок. Не оставляйте на месте, иначе тут все провоняется. А у меня чистое заведение.

– Да уж, – сказал Лукас, наблюдая за бегущим по полу большим тараканом.