– То есть? – упавшим голосом проговорила я, отшатываясь. – Он действительно…

– Понимаешь, Морковка, получается, что у него были все основания желать смерти Тарантулу. И он сам это подтвердил.

Он смотрел на меня, как на смертельно больного человека, которому приходится сказать правду. Черт, до чего же я ненавижу жалость к себе! Но – сама виновата, раз так растерялась!

– Не надо на меня так смотреть, – буркнула я. – Я не верю, что Пенс виновен. Он просто не может быть причастным к убийству! Даже такой мрази, как Тарантул!

– Саша, ну почему ты в этом уверена? И к тому же – конечно, Кретов не самая прекрасная личность на свете, но я не стал бы называть его мразью…

– Прости, – сказала я. – Больше не буду. Но Пенс ни в чем не может быть виноват. Можешь поверить мне. Я знаю Пенса почти всю свою жизнь и могу ручаться за это на все сто процентов!

– На сто процентов сказать ничего нельзя, – назидательно изрек мой босс. – Если ты действительно хочешь обучиться сыскному делу – сразу запомни: уверены на все сто только люди, которые не умеют сомневаться. А нам с тобой надо сомневаться во всем. Как в виновности, так и в невиновности.

Он встал, подошел к окну и, обернувшись, сказал:

– К тому же у него, Саша, был мотив.

– Ларчик, – нежно спросила я, – ты всерьез считаешь, что мотив для убийства – уже на сто процентов убийство?

– Ну, – задумался Лариков, созерцая потолок, – я думаю, что на восемьдесят процентов. Согласись сама, у Пенса твоего этот мотив был.

– Если разобраться, у меня тоже был мотив убить Тарантула, – призналась я в благородном стремлении облегчить Ларикову жизнь. – И в отличие от Пенса, я умею стрелять.

– А Пенс? Ему трудно научиться? – фыркнул Андрей.

– Видишь ли, милый Ларчик, – вздохнула я, – как говорят японские поэты… Ну, не надо так морщиться, лапочка… Я не буду на этот раз терзать твои уши цитатами. Мысль, в общем, не новая. Учиться могут все, а вот научиться, любезный мой дружок Андрюша, может далеко не каждый… В то время, как Александра Сергеевна палила из ружья в тире по движущимся мишеням, Пенс торчал возле своего байка и о выстрелах не помышлял.

– И что ты этим хочешь мне доказать? – спросил Лариков.

– Если бы ему пришла в голову идея убить Тарантула – кстати, не такая уж она и плохая, – он бы воспользовался скорее рулем от мотоцикла, чем пистолетом Макарова. Вот и все, что я имею вам сообщить, милорд.

И я демонстративно начала разбирать одежду в шкафу. Я так надеялась на помощь, а вместо этого меня пытаются убедить, что мой друг Пенс убийца?!

– Кстати, о мотивах, – нарушил мое молчание Андрей. – Я говорил с ведущей. Во время прямого эфира Тарантулу многие звонили в студию. И два звонка были неприятные для него. Один парень сказал, что своими выступлениями он напрашивается на наказание по статье уголовного кодекса о межнациональной розни. А второй она даже не стала выводить в эфир. Девушка спросила у Тарантула, правда ли он такой кретин или у него просто дешевый имидж.

– Ну и что, – сказала я. – Она входит в число подозреваемых?

– Да нет, просто интересно, кто это мог быть… Может, она тоже имеет ко всему этому отношение.

– Имеет. Она сейчас сидит перед тобой и разбирает тряпки, – объявила я, глядя ему прямо в глаза. – И, кстати, у меня нет алиби и есть мотив. Сбегаешь за наручниками?

Он разозлился. В принципе, это хорошо, подумала я. Когда он злится, у него начинается приток мыслей к голове. Может быть, он все-таки поймет, что Сережка никак не мог убить этого чертова Тарантула?

– Послушай, Александра. Сейчас половина одиннадцатого вечера. Я мотаюсь по предвариловке, чтобы узнать хоть что-то о твоем друге детства, пытаюсь помочь тебе, а ты… Ты изображаешь из себя разьяренную фурию…

Я молчала. Признавать свои ошибки всегда трудно. А исправлять положение нужно. Что я без него смогу?

– Извини.

Я пробормотала это почти неслышно, но он поднял на меня глаза и легким жестом руки дотронулся до моих волос.

– Ничего. Можешь еще разок. В принципе, я тебя понимаю, малыш. Пограничная ситуация. Но мы выкрутимся, ты мне веришь?

Я кивнула.

На пороге опять возникла моя сверхтактичная мама, которая проговорила:

– Андрюшенька, вы будете окрошку?

Ларчик зачарованно кивнул.

– Тогда пошли, – предложила мамочка, с безошибочным чутьем увидевшая в Ларчике свой идеал. Интеллигентен, умен, красив… И как было бы хорошо, если бы ее неразумная дочурка увлеклась этим положительным красавцем! Ох, мамочка, мамочка…

Я вздохнула.

– Пойдем, – сказала я, поднимаясь с пола. – Потом подумаем…

* * *

«Потом» началось сразу, стоило только нам войти в кухню.

– У нас с тобой единственный выход, – сказала я, глядя на мирно плавающие в квасе мелко нарезанные овощи. – Найти настоящего преступника. Надеюсь, что это местная разборка, и он окажется таким же несимпатичным, как жертва.

– Мне кажется, Саша, что ты начиталась детективов, – сообщил Лариков, восторженно вкушающий окрошку. – Кстати, о мотивах… Знаешь, кому был должен большую сумму денег твой Сережа? Именно господину Кретову, который по совместительству является частным предпринимателем. Должен был он ему такую, скажу я тебе, сумму, что просто непонятно, как он собирался ее отдавать. То ли в его планы входило ограбить банк, то ли он действительно хотел потом его убить…

– А эти хмыри – они от Тарантула?

– Скорее всего, нет. Слишком несерьезные ребята. Думаю, у Тарантула настоящие гоблины… А из этого вытекает, что твой Пенс находился в опасности. Деньги достать он вряд ли мог… Вот тебе и мотив, не так ли?

– Я тебе уже говорила, что наличие мотива еще не есть убийство!

– Постойте, Андрей, – сказала доселе молчавшая мама, я Сережу знаю очень хорошо. Они же с Александрой как брат с сестрой, понимаете? Вот Саша у него остается на ночь, мне все соседки потом: «Как вы можете?», а я спокойна. Потому что ничего в этом нет плохого, я уверена. Сережа мухи не обидит. Конечно, он мог влипнуть в грязную историю – тем более сейчас время такое, сами видите… Люди нечистоплотные богатеют, а честным все с трудом дается… Могли черти и Сережку попутать с этой минералкой, например, но убийство… Нет!

Мама от избытка чувств даже хлопнула ладонью по столу.

– Я все понимаю, но… У Пенса нашли револьвер. И выстрел был произведен из аналогичного, – тихо сказал Лариков.

Господи, час от часу не легче!

Все тучи на свете, казалось, сгущаются над моим несчастным приятелем!

– Значит, у нас с тобой действительно один-единственный выход – найти того, кто это сделал. Потому что, даже если сам Пенс скажет, что это он пытался убить Тарантула, – я и тогда в это не поверю. Почему – не спрашивай. Я привела тебе достаточно аргументов.