посмотрел я на жену, но увидел лишь тень сомнения у неё на лице, — Зря ты думаешь, что дело у вас ограничилось бы одним — двумя пальчиками. В таких мелочах покойник ни разу не был замечен. И это ещё не самый плохой из ваших захватчиков, — кинул я веер фотографий, рассыпавшихся по всему столу, — Вот этот импотент лица детей любил фотографировать. Даже подставку специальную с ошейником придумал, чтобы их задранные вверх мордашки всегда в камеру смотрели. Нравились ему детские слёзы и их вытаращенные, от боли и отчаяния глаза, когда с ними очередной кобель начинал. Кстати, этого извращенца твои же подданные на кол потом посадили. Он у них три дня умирал. Вот тебе и волеизъявление народа. Хочешь такое же повторить?

Жёстко? Да. Но надо. Ляо — Императрица, и ей нельзя быть добренькой.

Кто сказал, что Императрицами могут быть милые и совестливые дамочки? Готовые уткнуться в платочек из-за слезоточивого рассказа, а то и вовсе упасть в глубокий обморок, при виде фотографий девочек, разинувших от боли рот в немом крике, когда их насилуют здоровенные собаки.

Нет такого, и никогда не будет, а если и будет, то недолго такой правитель проживёт.

У Императрицы должен быть стальной стержень внутри, иначе ей не удержать корону на голове. Власть — штука серьёзная. Кроме пряников и наград, по их слову и приказу ещё и казни происходят.

Конкретно в Маньчжурии принято головы отрубать, если кому из преступников, приговорённых к смертной казни, повезёт.

Если не повезёт — то линчи.

И в этом вопросе азиаты крайне изобретательны. У них для линчи целая система разработана, со строгой градацией видов казни. Кому-то довольно быстро двадцать кусков плоти отрежут, другому тридцать шесть, а самые неудачники и на три тысячи кусочков могут попасть. Умирать приговорённые к казни будут долго и мучительно.

— А там что за пакеты? — наконец отмерла Ляо, перестав скользить взглядом по десяткам довольно качественных снимков, сделанных хорошим фотоаппаратом.

— В этих всякое разное насилие, в основном групповые оргии, усаживание на бутылки и подвешивание. Качество фотографий любительское, да и девочки постарше, чем здесь. В той стопке — пытки и убийства. В большинстве случаев, мужчин. Два альбома с отрубанием голов. Офицерские. К этому фотоархиву у меня восемь томов протоколов прилагается, с показаниями выживших и свидетелей.

— Зачем ты его хранишь?

— Зачем нужны доказательства военного преступления? — переиначил я её вопрос, — Это тоже оружие. Дипломатическое и информационное. Иногда для победы не хватает одних лишь пушек и самолётов.

— Я пойду твоим заданием по рису займусь, — поднялась с места довольно бледная жена.

— Постарайся не затягивать. Лишние слухи в городе нам не нужны, — проводил я её взглядом.

Если честно, у меня самого в голове кавардак. Вроде бы и пересмотрел уже все фотографии, а один чёрт ощущения гадкие, словно испачкался в чём-то.

Что у меня такое есть, из незаконченных дел, а лучше, вообще из не начатых, чтобы переключиться.

О! Моментальный Прыжок!

Заклинание, которое я выменял на фильм у графа Смирницкого, но так и не освоил.

Очень зря я про него забыл. Сегодня такая штука мне вполне могла пригодиться.

Так что — вперёд и с песней!

Глава 8

Глава 8

Диспетчерская вышка аэропорта Харбин. Третий день полётов новых патрульных самолётов. Пять "миников" получили первое задание, остальные экипажи продолжают обзорные полёты, знакомясь с местностью и ориентирами.

— Птица — один, ответь Харбину.

— Харбин, слышу вас хорошо. Через пару минут выстроимся в "гребёнку", согласно заданию.

— Соседей наблюдаете?

— Да, на двух тысячах метров видимость отличная. Внизу слабая облачность. Но контролю за землёй это не мешает.

— Радиомаяки проверили?

— Два слышим на "отлично", третий, на "хорошо".

— Ближе к Улан-Хото его будет лучше слышно.

— Очень надеюсь, что маяки нам не понадобятся, тьфу-тьфу, — несколько суеверно ответил пилот Птицы — один.

* * *

Я, как обычно, под кофе, прослушиваю утренние переговоры по своей рации.

Догадываюсь, что и пилоты, и все диспетчеры аэропорта об этом знают. Да я и сам не особо скрываю, как меня интересует их работа. Может, кто из них понимает, что будь моя воля, я бы с удовольствием променял свою суету правителя на пилотские будни, взмыв в небо даже на том же "минике", если ничего приличней не найдётся, и был при этом счастлив.

Сегодня у пилотов первый патрульный вылет. Отправили их целой пятёркой, этаким фронтом, с разрывом между самолётами в пять — шесть километров. Им так проще осваиваться в небе Маньчжурии.

Особой пользы от их сегодняшнего вылета я не жду, но в наиболее удалённой части своего полёта эта "гребёнка" пройдётся по местам возможного нахождения оборотней.

Оговорка пилота про радиомаяк не случайна.

"Миник", в силу ничтожности его размеров и грузоподъёмности, самолётик крайне простой и такими излишествами, как штурманский стол, не обременён. Собственно, штурмана там тоже нет. Пилоту всё приходится делать самому и вручную. И азимуты определять, и на карту их наносить.

К счастью, патрульная версия самолёта — машина неприхотливая и простая в управлении. Позволяет при горизонтальном полёте зафиксировать штурвал и отвлечься от управления на минуту — другую. За это время можно успеть взять пеленги, а там и прикинуть, где же ты находишься.

Надеюсь, через месяц — полтора всё изменится. По моему заказу изготовлено самое лучшее навигационное оборудование для аэропортов и его уже начали устанавливать.

Но всё это потом. Сейчас меня очень живо интересует другой вопрос — есть ли оборотни в Монголии, и если да, то сколько их? Не случится ли так, что всю Маньчжурию накроют орды Одарённых монголов, освоивших трансмутацию живых организмов, и тысячи этих существ вырежут мне всё население?

Загадка, однако. И отмахнуться от неё я не имею права.

А значит будут пока летать патрульные дирижабли и самолёты, и следом за ними поедут наземные поисковые группы. Моей Маньчжурии надо достоверно знать, что же у соседей происходит.

Думаете, мне одному интересно? Как бы не так!

Интерес разный бывает, а если применить немного фантазии, то он может возникнуть сразу у сотен людей.

Например, я объявил о премии в сто тысяч рублей за первую магическую монгольскую тварь, доставленную мне в любом виде, и по десять тысяч рублей за каждую мёртвую из следующего десятка, а за живую — в пять раз больше.

Как мне докладывали, уже на следующий день в сторону Монголии ушло не меньше полутора десятков отрядов охотников, собранных буквально за сутки.

Если кто-то скажет, что они отправились на смерть, то вовсе нет.

Люди всегда отличались изобретательностью. Даже во времена голоцена наши предки умудрялись завалить мамонта — противника несопоставимой