топая каблучками, появилась его бывшая жена Нина. Она выглядела посвежее, чем была ещё вчера. Следка похудевшая, но щёчки румяные. На лице лёгкая улыбка. В руках авоська с продуктами. Было видно, что среди продуктов уже не присутствует привычная бутылка с алкоголем…

— Коля? — на лице женщины появилось недоумение… — Но ты же…

Я ничего не успел сделать, как Коля метнулся к своей быстрой жене. Откуда он вынул нож, я не успел заметить…

Послышался звон разбитой бутылки. Лужа кефира, растекалась по ступенькам лестницы. У Нины в районе левой груди появилось тёмно-красное пятно, увеличиваясь в размерах.

Топот шагов удалялся вниз, пока не хлопнула подъездная дверь. Нина оседала по стене, прижав правую руку к груди. Из-под руки пульсируя, хлестала кровь…

В левой руке женщина по-прежнему держала авоську с продуктами…

Счёт шёл на доли секунды. Я подскочил к Нине, и убрав её руку приложил обе свои.

Остановить кровь — это была первейшая задача. Я посылал импульс за импульсом в рану. Мне ещё никогда раньше не приходилось лечить ранение сердца. Я смотрел в глаза умирающей женщины, и пытался внушить ей мысль, что она не умрёт, но удавалось это с трудом. Мои силы расходовались так быстро, что я уже начал думать, что мне сегодня не удастся спасти жизнь этой несчастной. Кровь я уже умудрился остановить, но повреждённое сердце раненой всё ещё работало с перебоями. Его биение было едва слышным. Зато ритм своего сердца я отчётливо слышал.

В ушах у меня бухало, как будто африканские тамтамы издавали монотонный стук. Бух-бу-бух…бух-бу-бух…

Нина лежала с бледным лицом и смотрела мне прямо в глаза. Ещё вчера у этой женщины не было никакого будущего, но сегодня она ещё утром была настроена жить. Жить дальше, и пытаться построить свою жизнь по новой… Шанс был мизерный, но он был… А теперь и этот мизерный шанс таял на глазах.

Я услышал внизу какой-то шум. Кто-то быстро поднимался по ступенькам.

Ясно. Соседи услышали шум и вызвали ментов… Теперь мне придётся снова выкручиваться и что-то врать сотрудникам. Если Нина сейчас умрёт у меня на руках, то меня снова начнут в отделении крутить на причастность к убийству. Быстрый обыск в квартире потерпевшей. И снова мои стрелялки с чужими паспортами будут на столе у местного опера… Тогда мне не отвертеться…

Слава богу, это были не менты. Это был Сява. Откуда он тут нарисовался, меня интересовало мало. Но его помощь будет не лишней.

— Быстро помоги мне затащить её в квартиру!

Я не успел сказать это, как он сам, без моего участия подхватил Нинку под мышки и потащил вверх по лестнице в сторону открытой двери. С ноги женщины слетела одна туфля. Я подхватил авоську и соскочившую туфлю, и поспешил за ним следом.

Бесследно исчезнуть нам не грозило. За мною тянулся кефирный след, а там, где только что сидела раненая, были видны следы крови. Заскочив в квартиру, я бросил сумку в прихожей, а сам метнулся в ванную, там подхватив, половую тряпку, намочил её и вернулся в подъезд. Быстро затерев следы крови, я снова прополоскал тряпку и снова вернулся на ступеньки. Я не старался всё вымыть до чиста. Но пытался просто растереть следы так, чтобы их нельзя было распознать. В третий раз намочив тряпку, я уже начисто протирал ступеньки.

В подъезде было тихо. Рабочий день. Лето. Детей уже куда-то отправили отдыхать… Лишь бы в подъезде не было любопытных старушек. Именно от них участковый получает больше всего оперативной информации о том, что творится на районе.

Нину парень положил на кровать. Она была похожа на мертвеца, вся бледная, как сама смерть. Но она всё ещё дышала. С хрипом, прерывисто, но дышала.

Я отодвинув Сяву, приблизился к раненой, положил ей обе руки на рану, а глазами стал пытаться поймать её затухающий взгляд. По зеленоватому отблеску я видел, что мои ментальные посылы доходят до Нины, но её внешний вид оставлял желать лучшего.

Под моими руками светился зеленоватый туман. Но моих собственных сил уже было маловато… У меня из носа пошла кровь… Я чувствовал, что ещё немного, и я потеряю сознание…

Нина открыла глаза, и посмотрела на меня осоловелым взглядом?

— Что случилось?

Я понял, что мне удалось справиться. Это чувство пронеслось по моему телу тёплой волной радости…

Я расслабился…

И снова потерял сознание…

Глава 12

Чёрный, чёрный, чёрный сон… Долгий-долгий сон без сновидений. Меня качает на невидимых волнах.

Вверх… Вниз… Вверх… вниз…

Укачало… Затошнило…

Но у меня нет тела… Нечем тошнить и неоткуда…

Вверх… Вниз…

Вправо, влево…

Это что-то новое. Раньше было только: Вверх и вниз…

Вспышка света!

Какие-то звуки…

Бу-бу-бу… Бу-бу-бу…

Снова проваливаюсь в темноту…

Плыву…

Но абсолютной тишины уже нет. Я слышу звуки…

Постепенно, невнятный бубнёж, плавно превращается во вполне внятную речь… Я начинаю различать слова…

— Очень сильное переутомление организма. Кровь из носа — это признак резкого повышения артериального давления.

— Чем ей сейчас можно помочь?

— Покой. Полный покой. Пусть поспит. А когда проснётся — усиленное питание. Побольше калорийной пищи. Можно красного вина, для тонуса.

Я с закрытыми глазами внимательно слушаю тех, кто говорит. Один из них — какой-то доктор, судя по его профессиональной терминологии. А второй — это тот самый авторитет, с которым у меня сегодня вечером должна была состояться встреча.

А что сейчас? Утро? День? Вечер?

Было утро, когда Нина ушла в магазин. Вернулась она позже. Потом я её лечил… Сколько по времени я её лечил?…

Значит сейчас день… Или вечер?

Снова тьма меня затягивает в свои липкие объятия…

* * *

Пробуждение было тяжёлым. Во рту сухо, как в пустыне…

Почему-то вдруг вспомнилась дурацкая поговорка о том, что не стоит смешивать в одну кучу песок из Сахары и сахарный песок…

Нос заложен… Дышится с трудом. Насморка у меня не наблюдалось вроде бы… Может это от того, что кровь у меня носом шла?

Я открываю глаза. В комнате светло.

Утро? Похоже не то… Только это уже, наверное, следующее утро?

Слабость во всём теле. Шевелю пальцами рук… Шевелятся. Тело меня слушается, но тело слабое. Я встал. Меня шатает… покачиваясь из стороны в сторону, иду в туалет.

Из кухни слышится голос Нины: «Проснулась!»

Я умылся, тщательно прочистил нос от кровавых сгустков, обтёрся вафельным полотенцем, и лишь потом вышел на кухню.

За столом сидели Нина и Сява. Хозяйка буднично так у меня спросила:

— Есть