за которыми располагались редкие домишки. А за сосновым бором же, наоборот, возникали зеленые поля. Потом снова показывались деревни по одну сторону, а по другую радовало глаз поле ярких подсолнухов. По дороге попадался разный люд. Кто пешком, кто на повозке с запряженной лошадью, направлялись по своим делам. Деревенские пейзажи с участками леса, сменились степными просторами с низкорослыми растениями. Ворон свернул с дороги и полетел по пересечению дикой степной природы. Поехали чуть медленнее, чтобы не путаться в кустарниках. Двигались в сторону берега реки.

Там располагалось матриархальное поселение, избегающее мужчин. Женщины учили девочек навыкам быта, охотиться и владеть оружием. С детства детей приучали быть сильными и выносливыми. Степь не была скупа ни на летний зной, ни на зимнюю стужу. Женщины умели выполнять всю мужскую работу. Сами рубили лес, свозили бревна к реке и строили дома. Латали крыши, чинили покосившиеся заборы и делали все, что нужно было для благоустройства жилья. У них была школа, где девочек обучали грамоте. Книги привозили из города. Воительницы не допускали в своем селении проживание мужчин, но за его пределами и ради полезного дела вполне шли на контакт и были общительными. Чтобы жить самостоятельно, женщинам нужно было осваивать многие ремесла. Были мастерицы, которые умели делать глиняную посуду, кто-то знал кожевенное дело и обеспечивал материалом для умелиц, которые шили одежду и обувь. Были и те, кто мог сделать столы, стулья и все, что касалось изделий из дерева. Пряли, ткали, вышивали.

Изделия продавали в городе. Воительницы охотились в ближайших лесах, разделывали туши, продавали или обменивали мясо на что-то ценное. Занимались скотоводством и земледелием. Разводили домашних птиц, которые давали мясо и яйца. Жизнь кипела и бурлила, каждый день с рассвета до заката нужно было работать, чтобы обеспечить себя всем необходимым. Поселение находилось между двумя раздробленными государствами, и когда они начинали между собой воевать, отряды воинов пытались подчинить себе воительниц, но пока это никому не удавалось. Их дома разрушали, сжигали, но они были непоколебимы, восстанавливали все заново и создавали новое общество, верное своим догмам. Нападения, боль утрат, разрушения и тяжелые жизненные условия делали женщин сильными, храбрыми, стойкими и суровыми. Простые граждане городов и сел их побаивались. Обидеть женщину-воительницу было риском для жизни.

Не то, чтобы воительницы специально ограждали себя от мужчин. Просто по какой-то неведомой причине, природному ли феномену или из-за шутки какого-то бога, у них не рождались мальчики. Ни разу за множество поколений. Для продолжения рода, естественно, они искали мужчин снаружи. Но им было трудно угодить. Первый выбор, разумеется, падал на сильных воинов. Потенциальный партнер должен был победить воительницу в битве на кулаках. Но некоторые женщины не любили тучных и грубых мужланов. Хороший шанс найти себе подругу из этого поселения был у ученых мужей или мастеров ремесленников. Именно из-за того, что они много поколений подбирали себе сильных, умных или умелых мужчин, женщины этой общины сами были таковыми. Если какое-то поколение воительниц рождалось слишком сильным физически, им приходилось обращать внимание на ученых и мастеров, следующее поколение было менее сильным, и воины снова были в ходу.

К вечеру девушки добрались до места. Лошади въехали в небольшой закрытый город. Ворон уселся на плечо Феме. Приехавшие девушки отличались от местных внешностью и сразу заинтересовали тех, кого встретили на пути. Заговорила с непрошенными гостями крупная девушка с черной длинной косой и в простом платье. Она встала прямо на пути лошадей. Наездницам пришлось их остановить. Девица держала большую корзину, в которой лежал только испеченный хлеб. Он был закрыт белым полотенцем, но оттуда очень вкусно пахло.

- Вы, кто такие и зачем приехали? - напала с вопросом брюнетка.

Фема и Эль слезли с лошадей. Рядом с ними уже начали собираться другие интересующиеся приездом незнакомок.

- Мы издалека. Нам нужна помощь, - ответила Фема, как можно доброжелательней. Вступать в конфликт было незачем. - Мы заблудились. У нас нет крова, одежды и еды. Но есть деньги. Хотели бы купить у вас все это, если это возможно.

Степные воительницы увидели, что пока угрозы от девушек нет, и решили не препятствовать. К тому же, сбыт товара был хорошим делом для маленького города. Им показали, где можно купить еды, одежду и снять ночлег. Для покупок было уже поздновато, а вот комнату, чтобы переночевать, они нашли. Лошадки послушно ждали на улице. Ворон остался там же. В выделенном им помещении на постоялом дворе, как раз, было две кровати и столик. Низкое окошко выходило на улицу, где был уже пустой базар с прилавками. Хозяйка за монеты показала девушкам, где можно помыться. Дала чистые полотенца и рубашки, наподобие тех, что были у девушек, но те были выпачканы от дальней дороги. После, уже в комнате, принесла перекусить перед сном. Фруктовый напиток, хлеб с маслом с сыром, нарезанные яблоки и кисточку винограда..

Глава 8 Добрыня

- Эй, басурманин? Басурманин… ты, как вообще? Чего разлегся то?

Просвещенный Аскет, понял, что он вновь обрел способность слышать. И голос, который к нему обращался, страшно раздражал. Впрочем, любое внешнее раздражение – это тренировка. Открыв глаза, Аскет увидел бородатого мужика в длинной серой рубахе, который толкал его в плечо толстой волосатой рукой. Надо сказать, что в плечах детина был шире него раза в два. За его спиной примостился круглый щит, а на широком поясе висели ножны с мечом с одной стороны и длинным широким ножом, с другой.

- Кто Вы, Молодой господин? – вежливо обратился к богатырю монах.

- Я - Добрыня, - ответил бородач. - Меня Бездомным кличут. Никакой я не господин. Да, и не молод, вроде. Хотя, да, это ты старый.

- Почему Бездомным? – невольно вырвалось у Аскета.

- Да, дома нет у меня, охотник я. Где ночь застанет там и ночую. А что мне? Шалашик поставить - дело пятнадцати минут. Зато, никаких тебе обязательств и проблем. Свобода! А вот, сейчас иду, капканы и силки проверяю. Вижу, иноземец валяется какой-то. Ну, ты, то есть, валяешься. Ну, я же человек, и ты человек. Вот хотел проверить, не сдох ли ты. Но не сдох!

- Отойдите, пожалуйста, молодой господин… - прошипел Аскет и принял сидячее положение. – И не называйте меня басурманином. Я – китаец. Зовут – Просветленный Аскет.

- А ты чего голый-то? – поинтересовался у него мужик. – Может, ты из этих мужиков? Которые это… друг