мною травмы не обещали выживания и даже не казались привлекательными. Но Неряха дал бы мне все, что угодно, только не то, чего я действительно хотела.

Он снова просунул в меня руку примерно до половины предплечья. Я почувствовала, как он за что-то ухватился и бессердечно потянул. Он вытащил горсть красной мокрой ткани и с силой впихнул ее мне. Я все еще не могла отдышаться и пыталась проглотить лужи крови, которые постоянно заполняли мою открытую носовую полость. Мне казалось, что я тону в собственной сущности.

Не обращая внимания на мое свеженькое уродство, Неряха с силой разжал мою челюсть своими крупными костяшками пальцев. Он выпустил совок плотно сплетенной мертвой плоти в мой задыхающийся пищевод, а я продолжал кашлять, и слезы текли по моим щекам. Неряха был кукловодом моего рта, навязывая мне свою волю, заставляя меня жевать и в конце концов проглотить плод моей утробы и моего будущего ребенка. Не знаю почему, но внутри я чувствовала, что это доставляет ему удовольствие, хотя он оставался безучастным.

- Пора убираться, - сказал он почти механически.

Он подошел к стоящему на полу пылесосу "Бисселл" и включил его в розетку. Он снял с конца пылесоса насадку с широким наконечником и вставил длинную алюминиевую трубку в меня так далеко, как только мог. Перед тем как он включил пылесос, я снова начала громко плакать. Его окровавленная рука оставила на кнопке включения толстый мокрый отпечаток. Я уставилась на нее, чтобы не смотреть на него. Он вошел в меня так глубоко, что я почувствовала, как конец трубки с шипением всасывает мою шейку матки, или то, что от нее осталось.

Я почувствовала, как горячая вода, обжигающая мои разрушенные внутренние ткани, вытягивает из меня куски меня и того, что осталось от моего ребенка. Я с недоумением наблюдала за тем, как прозрачная область у основания пылесоса приобретает жуткий бордовый цвет. Затем я перевела взгляд на странного вида фрагменты, которые могли бы стать чем-то прекрасным, пока они кружились в мыльной багровой воде. Я хотела закричать еще громче, но у меня ничего не осталось. Вместо этого слезы продолжали литься.

К тому времени, когда он выключил аппарат, мне казалось, что я выпустила все возможные формы жидкости из организма. Освободив мои конечности, он бросил мне в лицо грязную вакуумную насадку и посмотрел на меня:

- Теперь убирай, - приказал Неряха.

Он смотрел прямо сквозь меня, как будто ожидал, что я сразу же начну убирать. Как будто на меня только что не было совершено жестокое нападение. Как будто травма, которую я получила, не могла убить более слабых людей. До этого момента я не задумывалась о том, как сильно я его ненавижу. В основном потому, что мне было слишком страшно. После того, что он со мной сделал, бояться было уже нечего. Я потеряла единственную вещь, которая имела для меня такое же значение, как Дэниел, - плод нашей любви.

Слабое мерцание света, за которое я цеплялась, как за спасательный круг, заключалось в том, что я знала, что по-прежнему нужна Дэниелу. Но, возможно, сейчас он был нужен мне больше, чем когда-либо. Я должна была немедленно вернуться к нему, все остальное стало второстепенным.

Ненависть к Неряхе заставляла злые мысли бурлить в моей голове. Что бы я могла сделать с ним при других обстоятельствах? Это казалось экзотической, надуманной мечтой, но иногда мечты сбываются...

Не знаю, как я нашла в себе силы, но я подняла свое избитое тело с кровати. Поняв, что я слушаюсь, он подхватил гантель и направился к двери. Я, как послушная девочка, включила пылесос "Бисселл" и принялась чистить кровать и отвратительную лужу на полу рядом с ней. Пылесосить кровать не имело смысла, но я подумала, что его сломанная психика требует этого. Он закрыл дверь и запер ее на ключ, как обычно. Наверное, я могла бы продолжать еще минуту или около того, пока не рухнула на пол.

ПРОГЛОЧЕННОЕ СПОКОЙСТВИЕ

Охватившая меня слабость и непроизвольное погружение в воспоминания, казалось, толкали меня в спираль психоза. Провалы в памяти продолжались, казалось, часами. Наконец я взяла себя в руки, когда посреди ночи начался шепот. Сначала я не могла понять, что это - мое воображение или просто часть кошмара, в который превратилось мое существование. Но когда он не прекратился, я, наконец, захотела открыть глаза. Пылесос почему-то не работал, видимо, при падении я вырвала шнур из розетки. Внутри все еще бурлило, казалось, моя кровь и плоть, которую высосал из меня Неряха.

- Эй, очнись. Пожалуйста, очнись и развяжи меня. Очнись и развяжи меня, пожалуйста, - продолжал голос.

Я посмотрела в ту сторону, откуда доносился звук, и увидела таинственную женщину, которую Неряха оставил связанной. Она по-прежнему сидела в кресле с черным мусорным мешком на голове, только теперь, похоже, гораздо лучше контролировала свое дыхание. Она пыталась освободиться от уз, но тщетно. Ей нужна была моя помощь. Я огляделась в поисках своих брюк, но их не было. Наверное, их забрал Неряха.

- Пожалуйста, помоги мне, мне так трудно дышать, - умоляла она.

Я не слишком уверенно оценивала ситуацию. Женщина выглядела как жертва, но кто может быть в этом уверен? Кирпичи и раствор этого дома были построены на безумии, я не могла никому доверять. Я собралась с силами и встала. Мое лицо жестоко распухло, увеличившись почти вдвое, носовая кость все еще была обнажена, но большая часть открытой плоти, казалось, наконец-то высохла. Внутри меня все клокотало, а когда я встала, по бедрам еще стекали свежие капли.

- Слушай, извини, но... Я тебя не знаю. Откуда мне знать, что ты тоже не сошла с ума? Я не могу быть уверена, что тебе можно доверять, - сказала я.

- Сними мешок, - ответила она.

- А что это докажет?

- Когда ты увидишь, что он со мной сделал, ты поймешь, что я такая же жертва, как и ты. Поэтому, пожалуйста, сними мешок.

Она была связана, я догадалась, что, сняв мешок, я не подвергну себя дополнительной опасности, что и сделала. Если эта женщина не была частью зла в этом доме, то, может быть, мы вместе найдем выход. К черту, что я теряю?

Я просунула пальцы в маленькое отверстие в верхней части мешка и стал расширять его. Когда я растянула его достаточно далеко, я увидела о