Я остановилась и, порывисто обернувшись, истошно заорала:

— Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя, Громов! Будь ты проклят! — судорожно всхлипнув, я вытерла слезы, развозя макияж по лицу. — Будь проклят, — уже тихо, на выдохе. Снова посмотрела в сторону Егора. Тот уже уселся за руль. Я бросилась вперед, боясь не успеть. Чего именно не успеть — не знала. Не успеть сказать, посмотреть в глаза… Просто не успеть. Последние нити счастья ускользали из моих рук, и я не могла поймать их. Не могла, но все еще пыталась.

— Егор, — подскочила к машине, оперлась о капот руками, смотря на него сквозь лобовое стекло, борясь с накатывающей истерикой. — Я не хотела, чтобы все было так. Я тебя люблю, — давясь слезами, судорожно. — Егор, я… я… Прости, я…

Машина двинулась вперед. Я отступила на шаг, все так же ловя сквозь стекло пылающий ненавистью взгляд Егора.

— Пожалуйста! — выкрикнула, теряя силы.

Но он и не думал тормозить. В последний момент меня буквально отдернули от капота, рванули в сторону. Серебристый внедорожник, проехал мимо, не думая останавливаться. Рыдая, я смотрела ему вслед и чувствовала, как Олег сдавливает мои плечи. Смотрела вслед любви и испытывала ненависть к тому, чье кольцо блестело на моем пальце.

— Запомни этот момент, Лина, — снова услышала его бархатистый голос, врывающийся в меня раскаленной лавой. — И никогда не повторяй подобного.

Я промолчала. Руки Олега исчезли, и я тут же опустилась на пыльный асфальт. Накрыла лицо ладонями и дала волю слезам.

Давилась рыданиями и чувствовала… чувствовала проклятое кольцо, которое прожгло мой палец, казалось, уже до самой кости.

Алина

— Вытри руки, — на колени мне упала пачка влажных салфеток.

Я стиснула её пальцами, борясь с желанием кинуть в Громова. Но к чему приведет моя истерика? Разве это что-то изменит? Ни-че-го… Мои слезы его не трогали, как не трогало его ничто, кроме его собственных желаний. Он хотел, чтобы я стала его — я стала. Чего он захочет дальше? Чего?! И что я смогу противопоставить ему?

Он дал мне ровно минуту порыдать над разрушенным будущим, а после, не церемонясь, поднял на ноги и затолкал в свой автомобиль. Теперь он сидел рядом в кресле водителя и смотрел на меня, терпеливо ожидая, когда я выполню его приказ и вытру ладони. Даже в этот момент не давая мне возможности сделать выбор. Делая выбор за меня.

Молча достав салфетку, я провела ею по пыльной ладони и, смяв, сунула между сиденьями.

— Что еще прикажешь? — усилием я подняла на него взгляд. Больше всего на свете я мечтала о том, чтобы он исчез из моей жизни: из моего будущего и, прежде всего, из прошлого. Потому что, если бы мы не встретились в прошлом, ничего бы этого не было. Вот только… Янина. Если бы его не было в моём прошлом, вероятнее всего, моего персонального солнышка, моей девочки тоже не было бы.

Вместо ответа Громов забрал у меня упаковку, и, вытянув еще одну салфетку, поднес её к моему лицу. Я дернулась от его мягкого прикосновения, хотела убрать руку, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд, поняла — не стоит.

Слез уже не было, но на щеках остались черные следы от туши. Такие же покрывали и мою душу, только вряд ли избавиться от них можно было всего лишь с помощью салфетки. Олег вытирал разводы, медленно касаясь моего лица, будто наслаждался каждым прикосновением. С какой-то садистской неспешностью он провел по моей скуле, по второй. Промокнул нежную кожу век и, приподняв мою голову за подбородок, посмотрел в глаза. Так, словно все это что-то значило для него, так, словно ему было не все равно, что он только что распылил пепел моих чувств перед дорогими ботинками Егора.

— Зачем ты все это делаешь? — вышло совсем уж бесцветно. — Почему так поступаешь со мной, Олег? Я ведь… — слезы, предательские слезы снова покатились из глаз. Крупная капля упала на его запястье. — Я ведь действительно тебя любила. Любила, когда любить тебя было невозможно, — облизала соленые губы, смотря на него в упор, пытаясь достучаться до него сквозь личину чудовища. — Зачем ты вернулся? Зачем, Олег?

— Я скучал по тебе, Лина, — стер очередную слезинку салфеткой, пахнущей смесью бергамота и зеленого чая. Даже от безликих салфеток пахло так… так, как могло пахнуть только вблизи него: глубоким и мужским, свежим и вызывающим внутри волнение. — За все это время я не встретил никого, кто бы мог помочь мне забыть тебя. Это что-то, да значит, — очертил подбородок пальцем. Едва касаясь. А по мне — лучше бы ударил. Не было бы так больно. — Каждую минуту я думал о тебе. Каждый день я думал о том, что позволил тебе уйти, не удержал. У меня были женщины, Лина. Многие из них были куда лучше тебя, но ни одна из них не была тобой. В этом-то вся ирония. Не стоило мне отпускать тебя тогда. Да… — опять приподнял голову и погладил пальцами по щеке. — Не стоило. У нас была бы хорошая семья.

— Нет, — уверенно мотнула головой. — Нет, не было бы у нас никакой семьи! Я погрязла бы в твоих тайнах, секретах, и постоянно… — голос мой скатился до громкого шепота. — Каждую минуту я бы думала о том, что я — всего лишь жалкая замена твоей жене. Я вырвалась из-под твоего влияния и не жалею об этом.

— Совсем не жалеешь? — взгляд его проникал в меня, он снова подчинял себе мою волю, мои чувства и даже мое сознание. Словно умелый гипнотизер, он заставлял меня сомневаться в собственных словах, подменять одни чувства другими. Становиться послушной марионеткой.

— Не жалею, — выдавила усилием. Отвернулась. — Так что ты собираешься делать со мной дальше?

— Дальше, — мотор заурчал. — Дальше мы устроим себе мини-медовый месяц.

Машина тронулась. Колеса зашуршали по асфальту.

— Что ты собираешься делать со мной дальше, Олег?! — моментом обернувшись, повторила я.

Меня не интересовало, что он будет делать со мной сегодня или завтра. Что он не будет играть в благородного рыцаря, и едва предоставиться возможность — потребует исполнить супружеский долг, я уже поняла. Страшило ли меня это? Отчасти. Потому что это было очередным шагом в пропасть. Но вряд ли шаг этот мог стать страшнее предыдущих. Нет, что будет сегодня, завтра и в ближайшие дни я представляла хотя бы примерно. Но я до сих пор понятия не имела, что будет через месяц, два, год. Что? Что бы я ни говорила, как бы ни считала, безумцем Олег не был. Каждый его шаг был четко продуман и спланирован. Каждый вел к чему-то, к какой-то цели, пусть даже сама эта цель выходила за рамки всего мыслимого и немыслимого. Именно поэтому я не могла себе представить, что Громову я нужна была просто потому, что он захотел семейной жизни где-нибудь в пригороде Питера. Например, на берегу залива или в сосновом бору. Детский смех, счастливая семья, гости по выходным… мне на мгновение представилась картина: Янка катает в коляске нашего новорожденного сына, Олег готовит шашлык, а я накрываю на стол. Рядом Инка с Вадимом и Артемкой, и большая собака, хвостиком ходящая за детьми. Сказка, которая никогда не станет реальностью. Свет, который своей чернотой тут же затмит этот мужчина. Он разрушитель. И что бы он мне ни говорил, — я обязательно узнаю, что он задумал.