– Отвезти к тебе? – спросил он Беляева.

– Да. Спасибо. И Таис… Твой отец выписался несколько дней назад, – он достал из кармана какую-то бумагу, – взаимный отказ от претензий, твой отец его подписал и уехал домой. Ему ничего не угрожает. Но для него станет неожиданностью, когда он узнает, что его дочь не в Москве…

– Гори в аду, сволочь! Ты попадешь в ад!

– Отлично, в раю я все равно никого не знаю.

Я шла шатаясь. Пальцы болели от тесных туфель, но ноги не слушались не поэтому. Я лишилась опоры, земли по которой шла уверенной твердой походкой еще неделю назад. Я словно побывала на суде, где меня приговорили к пожизненному заключению, без права помилования. Теперь я не принадлежала себе. Моей жизнью будет распоряжаться человек, которого я едва знаю… да и будет ли жизнь?

– Блин! – я в сотый раз подвернула стопу.

– Что?

– Ничего…

– Че ревешь тогда?

– Дайка подумать, наверное, из-за того, что меня продали какому-то горцу! Ты разве забыл?

– Ты сама этого хотела.

– Ты… вообще думаешь… мне пришлось, ясно! Иначе бы… да кому я рассказываю.

В машине стоял легкий аромат одеколона и кожи. Демид натянул футболку, сорвал с шеи бабочку и бросил на заднее сиденье. Он ехал медленно, бесконечно петляя, и все время молчал. На географической карте Сочи был крохотным городком, но его дороги казались бесконечными. Через какое-то время мы наконец выехали к морю. Сквозь темноту я различила огоньки яхт, мирно покачивающихся на воде.

– Вот бы туда…

– Ты что-то сказала? – он убавил громкость. Мелодия, звучавшая из динамиков, была до боли знакомой. Грустная скрипка резала сердце на части.

– Как называется песня?

– Не знаю. Понравилась?

– Такая красивая мелодия испорчена навсегда.

– Почему?

– Теперь она будет ассоциироваться у меня с ночью, когда я умерла…

– А выглядишь как живая.

Я подумала, что достаточно пьяна для уничижительного взгляда. Повернулась в его сторону, но тут же опустила глаза.

– «Savvato», вот название песни. Греческая, что ли…

– Обязательно запомню, – он вновь съехидничал, безразлично глядя в лобовое стекло.

– Ты тоже продаешь женщин?

– Только тех, что надоедают болтовней.

Я откинулась на сиденье и закрыла глаза. У меня есть еще несколько минут, чтобы жить. Дома, как выразился Беляев, меня упакуют, а после доставят новому хозяину. Было страшно. Безумно, до рези в желудке.

– Хочешь искупаться?

– Что?

– Ночью вода теплая.

– Правда? Сейчас?

Мы остановились прямо на автостраде. Волны выкатывали на пляж, галька приятно шуршала.

Демид стянул футболку, затем брюки. Я опять уставилась на рисунки, покрывавшие его тело.

– Все они что-то значат?

– Все они что-то прячут… – он протянул мне свою футболку.

– Накинь – прошел мимо, ступил в воду и скрылся в темноте. Его не было долго, он вынырнул в десяти метрах от берега.

– Так и будешь там стоять?

– А если я убегу?

– Ключи от машины в кармане брюк. Водишь?

– С одной педалью справлюсь! И ты сейчас далеко! Ты не успеешь меня поймать если я побегу!

Он молчал. Понимал, что догонит меня в два счета. Я разбежалась и что было сил швырнула туфли в воду. Не устояв, упала на колени. Мне хотелось рыдать, орать во всю глотку, что есть силы. Но вместо этого я тихо заскулила, прикрыв рот рукой.

– Может ты просто убьешь меня?

– То, что тебя ждет… это временно.

– На сколько? Как скоро зажравшимся мужланам надоедают их новые игрушки?

– …

– Даже имя отнял…Теперь меня зовут Таис. Наверное, тот горец заставит ходить голой.

Демид не понимал меня. Да и плевал он на очередную девку – товар. А меня вдруг понесло, накрыло волной безразличия ко всему что окружало. Я и впрямь умерла. Плевать стало на все и на себя в том числе.

Я скинула одну лямку платья, затем вторую. Оно скользнуло вниз. Переступила ткань, лежащую у ног. Спустила вниз трусики и взглянула на Демида. Он с любопытством рассматривал мое тело. Следил за каждым движением.

Вода была как парное молоко. Море ласково обняло мое тело и мне захотелось нырнуть с головой, глубоко-глубоко. Я вдохнула поглубже и ушла под воду. Пловец из меня был никудышный. Довольно скоро грудь сдавило. Отчаянно хотелось вдохнусь кислород, но я держала себя под водой. Почувствовав боль в горле я крепче сжала зубы и продолжала грести.

– Ты к Нептуну сбежать решила?

Демид выдернул меня из воды и потащил к берегу. Я продолжала кашлять и жадно глотать воздух.

– Ну все… – он отпустил руки, и я вновь ушла под воду. – Еще не достаешь до дна?

– Наверное потому что мой рост не два метра!

– Метр девяносто.

Отдышалась. Пришла в себя. Соль жгла глаза. Руки Демида крепко сжались на талии. Моя грудь была прижата к нему вплотную. Бедром я ощущала, как встал его член.

– Такое бывает, когда рядом женщина.

– Тяжело, наверное, по улице ходить. Если от любой женщины… так…

– Не от любой…

Его щетина кольнула кожу. Немного повернув голову, я коснулась носом его лица. Внизу живота заиграла щекотка и мне впервые так страстно захотелось поцелуя мужчины. Не только поцелуя, я хотела большего. Того, что было для меня неизведанным, запретным. Руки Демида обжигали кожу. Тогда как вода ласкала мои бедра. Я ловила ощущения на контрасте, не понимая, что происходит. Еще недавно я клялась подарить девственность законному мужу.

Член Демида все сильнее давил мне в пах. Он тяжело выдохнул и отвернулся, когда я, как дурочка, потянулась за поцелуем.

– Думаешь если я сделаю это, то Шерхан откажется от покупки?

– О чем ты?

– Он купил не тебя, а твою девственность.

– Я… вовсе не поэтому…, – я попыталась вырваться из его рук, стало дико обидно и стыдно.

– Ты едва меня знаешь. Так какая разница я или он?

Он был прав. Но хотела я сейчас и его.

– Те сто тысяч, что ты предложил… это было просто… была просто ставка?

– Просто ставка. Нам пора, – он выпустил меня из рук и поплыл к берегу.

Когда я вышла из воды он не смотрел на меня. Отвернулся и протянул футболку. Я натянула ее на голое тело. Затем стринги. Платье оттолкнула ногой, будто оно было виновато хоть в чем-то. Идти по камням было больно, я медленно ковыляла за ним. Дракон на его спине извергал пламя. Мне казалось, что Демид именной такой. Сильный, суровый, опасный… Наверное, это так манило меня. Я знала его не более чем того человека, который купил мою девственность. Но тот был мне противен, а Демид… он друг Беляева, и тоже мне ненавистен!