— Я не знаю, кто ты, — резко прервал его Тарен. — Знаю одно — великий и смелый человек принёс себя в жертву ради тебя!

— Я Ффлевддур Пламенный, сын Годо, — сказал незнакомец, низко кланяясь, — бард, играющий на арфе, к твоим услугам.

— Я не нуждаюсь в бардах, — сказал Тарен. — Твоя арфа не вернёт к жизни моего друга.

— Принц Гвидион мёртв? — прошептал Ффлевддур Пламенный. — Очень печальная новость. Он мой родич, и я вступил в союз с Домом Доны. Но почему ты упрекаешь меня в его смерти? Если Гвидион действительно заплатил своей жизнью за мою, то скажи хотя бы, как это произошло. И я стану скорбеть вместе с тобой.

— Ступай своей дорогой, — хмуро ответил Тарен. — Это не твоя вина. Я доверился предательнице и лгунье и погубил Гвидиона. Расплатой за это будет моя собственная жизнь.

— Ты обращаешь эти суровые и обидные слова к той обаятельной девушке? — спросил бард. — К той, которую прогнал? Она не слышит твоих обвинений и не может оправдаться, защитить себя.

— Я не хочу слышать никаких её оправданий и объяснений, — сказал Тарен. — Видеть её не желаю, пусть пропадает в лесу!

— Может быть, ты и прав, — заметил Ффлевддур. — Но Гвидион, я уверен, не бросил бы её с такой лёгкостью, не поговорив. Позволь мне дать тебе совет. Пойди и найди её до того, как она заблудится и пропадёт.

Тарен поднял глаза на барда и согласно кивнул головой.

— Да, — сказал он, — Гвидион поступил бы именно так. Ты разумен, бард. Пусть Гвидион, если он жив, судит её.

Он резко повернулся на пятках и направился в чащу. Эйлонви не убежала далеко. Всего через несколько шагов он увидел пробивающиеся сквозь листву лучи её золотого шара. Девушка сидела на валуне и казалась крошечной, тоненькой и беззащитной. Голова её уткнулась в колени, плечи тряслись от глухих рыданий.

— Ты заставил меня плакать! — вскричала она при виде Тарена. — Я ненавижу, ненавижу это! Смотри, нос мой превратился в тающую сосульку! Глаза будто мокрая тряпка! Ты оскорбил меня! Ты, глупый Помощник Сторожа Свиньи! Ты, ты во всём виноват!

Тарен опешил. Он просто онемел от такого напора. А Эйлонви продолжала изливать на него поток гневных слов вперемежку со слезами и всхлипываниями.

— Да, — кричала она, — это твоя вина! Ты был так скрытен, не хотел и малости сказать про того человека, которого хотел спасти. Говорил мне что-то о друге в соседней камере, и всё! Вот я и освободила узника этой камеры! Откуда мне знать, друг он тебе или враг?

— Я же не знал, что есть ещё кто-то в подземелье. Ты не говорила мне об этом, — растерянно заикаясь, пробормотал Тарен.

— Там и не было никого, — настаивала Эйлонви. — Этот Ффлед… Пламенный… или как он там себя называет, был единственным.

— Тогда где же Гвидион? — вскричал Тарен. — Где он, мой спутник и друг?

— Я не знаю, — пожала плечами Эйлонви. — Его не было в темнице Ачрен. Это точно. Его никогда туда и не бросали, поверь мне.

Тарен понял, что девушка говорит правду. Он теперь вспомнил, что не видел, как и куда тащили Гвидиона. Ему просто казалось естественным, что с Гвидионом поступили так же, как с ним.

— Что же она могла с ним сделать?

— Что угодно, — ответила Эйлонви. — Она могла оставить его в одной из комнат замка, могла заточить в башню, могла упрятать ещё в дюжине мест. В Спиральном Замке хватало темниц и тайников. А ты должен был не таиться, не молчать, а сказать мне просто: «Пойди и освободи человека по имени Гвидион». И я бы нашла его. Но нет, ты же умный и хитрый Помощник Сторожа Свиньи!…

Сердце Тарена упало.

— Я должен вернуться в замок и найти его. Ты покажешь мне, вде Ачрен могла заточить его.

— Опомнись! — вскричала Эйлонви. — От замка ничего не осталось. И потом, я не уверена, что хочу впредь помогать тебе после тех гадостей, что ты наговорил. Я всё слышала. Это всё равно, что натолкать противных гусениц человеку в волосы, а потом гладить его по головке.

Она гордо вскинула голову, высоко подняв подбородок, и отвернулась.

— Прости, я ошибся, — покорно сказал Тарен. — Мой стыд равен твоей обиде.

Эйлойви, не поворачивая головы, косо взглянула на него.

— Надеюсь, — фыркнула она.

— Я отправлюсь на поиски сам, — так же смиренно продолжал Тарен. — Ты права, что отказываешься помогать мне. Да это и не твоя забота.

Он повернулся и понуро поплёлся обратно.

— Эй, тебя, я вижу, легко уговорить! — крикнула Эйлонви, соскакивая с валуна. — Нельзя соглашаться так быстро!

И она поспешила за ним.

Ффлевддур Пламенный стоял на том же месте и ждал его. Теперь, при свете шара Эйлонви, Тарен смог получше рассмотреть барда. Он был высоким и худощавым, с острым носом. Большая копна жёлтых волос походила на стожок сена, нашлепнутый на голову. Его куртка и штаны пестрели на локтях и коленях большими заплатами, прихваченными крупными неаккуратными стёжками неумелой мужской рукой. Башмаки разбиты. Зато арфа, висевшая за его спиной, поражала изяществом закруглённых линий. При всей бедности одежды, он не выглядел просто бродягой-бардом. Что-то благородное было в его лице и осанке. Да, этот бард не был похож на тех, о которых Тарен знал из «Книги Трёх».

— Выходит, меня освободили по ошибке? — сказал Ффлевддур после того, как Тарен всё объяснил ему. — Я должен был догадаться раньше. Ещё когда меня тащили по этим ужасным тоннелям, я спрашивал себя, кому нужен несчастный бард, кого волнует, что он томится в тюрьме?

— Я возвращаюсь назад к замку, — твёрдо сказал Тарен. — Вдруг Гвидион там и ещё жив?

— Прекрасно! — вскричал бард. — Пламенный с вами! На штурм! На приступ!

— Не много же осталось от того, что вы собираетесь штурмовать, — заметила Эйлонви.

— У-у, — разочарованно протянул Ффлевддур. — Ну ладно, мы сделаем всё, что в наших силах.

На вершине холма в беспорядке лежали груды камней, будто размётанные ударом гигантского кулака. Только квадратная арка ворот высилась в сиянии луны, будто обглоданная кость чудовища. Облитые холодным лунным светом, свежие руины казались древними развалинами. Лоскутья тумана повисли на остатках башни, словно паруса на мачте после кораблекрушения. Среди камней и обломков валялись тела стражников. Вероятно, Ачрен перед самым крушением выслала их в погоню за беглецами. Воины успели только выскочить за ворота. Здесь их и настигла смерть.

С упорством и отчаянием Тарен карабкался по обломкам. Основание замка провалилось, и он ухнул в собственное подземелье. Стены упали внутрь. Бард и Эйлонви помогали Тарену сдвигать громадные каменные плиты. Но эта работа была им явно не по силам.

Наконец и Тарен выбился из сил. Изнурённый, он присел на камень и покачал головой.

— Больше мы ничего не сможем сделать, — сказал он упавшим голосом. — Все эти руины станут вечным могильным холмом над погребённым под ними Гвидионом.