принадлежал его отцу, этот тфилин тайком провезли в Дахау. Дед каждое утро накладывал тфилин, не пропускал ни дня. Отец тоже, и я знал, что он не пропустит ни дня. Я же прервал эту цепь, едва приехал в Зайон-Хиллс.

Я сдался и включил ночник. “Тот, кто бодрствует ночью, – невольно думал я, – поплатится жизнью”. Я читал почти до половины седьмого, на стене лежали тонкие тени, перед самым рассветом я выключил ночник и забылся беспокойным сном.

* * *

В четверг был последний день лета. Он выдался суматошным, я ругал себя, что не подготовился к началу учебного года; мы с матерью помчались покупать мне одежду и канцелярские принадлежности. В “Коль Нешаме” требования к одежде были свободнее, чем я привык, годилась любая рубашка, и мы ездили из магазина в магазин в поисках недорогих рубашек, которые были в разы круче тех, что висели у меня в шкафу.

– Мне нравится эта. – Мать приложила к моей груди рубашку во флуоресцентных зеленых полосках. В местном торговом центре мы набрели на магазин под названием “Территория богемы”: приглушенный свет, дребезжащая музыка, плакаты с угрюмыми гитаристами. – На нее как раз скидка. Хочешь, купим?

Никто не назвал бы меня модником, хотя я все же набрался смелости и отказался от белых рубашек на все случаи жизни. Оливер с Ноахом выглядели словно с картинки каталога “Джей Кру”, я же гадал, можно ли назвать эту рубашку стильной или она выглядит так, словно ее выбрала мать-дальтоник, недавно переехавшая из Боро-Парка. Я скрестил пальцы и решил считать ее стильной.

– Отлично. И пойдем отсюда. – Мать положила рубашку в корзину к остальным покупкам и направилась к кассе. – А то это место напоминает мне о моей юности.

Я ждал мать, разглядывал магазин, щупал другие, слишком дорогие для нас рубашки, любовался блестящими белыми кроссовками (Ноах ходил в таких же). От магазинной музыки уже гудела голова.

– Гамлет! – София вышла из-за манекена так неожиданно и чудесно, что на миг показалось, будто мне это привиделось. Я вспомнил ожившую статую Гермионы. “Приди, мы ждем! Лишь мертвые недвижны, но движется и дышит тот, кто жив”[88].

– София. – Я едва не подскочил от неожиданности.

– Значит, тебе тоже не нравится, когда к тебе подкрадываются?

– Пожалуй, у тебя в этом смысле нервы покрепче. – Я вернул кроссовки на полку. – Что ты здесь делаешь? – задал я нелепый вопрос.

– Не поверишь, приехала за покупками. – Ее веселая снисходительность вернулась, а от раздражения, которое она излучала на вечеринке Оливера, не осталось и следа. – Ты же не купишь этот ужас? – Она оглядела стопку лежащих рядом со мной зеленых рубашек.

– Нет, конечно. – Я мысленно содрогнулся. – Я маму жду.

– Ты ходишь по магазинам с мамой?

– Не всегда, – пристыженно признался я и тут же пожалел, что вообще открыл рот.

– А утром она тоже тебя одевает?

– Мы пришли за новой одеждой. К школе.

– Кто бы сомневался.

– Все так плохо?

Она оглядела меня с головы до ног:

– Увы.

– Видела бы ты меня в Бруклине. Хотя моя черная шляпа была вполне авангардной.

– Ты правда носил черную шляпу?

– Ну, формально темно-серую. Да и надевал я ее только на бар-мицву.

У нее зажужжал телефон, но она не обратила внимания.

– Какая прелесть.

– В общем, сама понимаешь, я нечасто хожу за покупками.

– Надо было позвать меня. – Я гадал, всерьез ли она предложила это. София заметила мой конфуз, еле заметно улыбнулась и указала на мальчишку, стоявшего у витрины: – Это Харрисон, мой младший брат. Я собираю его в восьмой класс. Правда, красивый?

Я не знал, что ответить, и вяло кивнул.

– Этим летом в лагере у него было две девушки – по крайней мере, так сказали нашей маме. – София примолкла, наклонила голову и странно посмотрела на меня.

– Что?

– Кстати, о вечеринке. – Она понизила голос: – Я о том, что было у Оливера.

– А. Ну… ничего особенного.

– Я так не думаю.

– Все в порядке.

– Я хотела извиниться.

– Ты ни в чем не виновата.

– Правда. Но я ушла и бросила тебя. Хотя у меня были подозрения. И я слышала, что все кончилось… неожиданно. В общем, мне правда жаль, если тебе пришлось сделать что-то неприятное…

– Нет, что ты. В смысле, спасибо, но…

Ровно в этот момент подошла моя мать. Она, не таясь, окинула взглядом Софию: облегающие черные джинсы, туманные голубые глаза, невозмутимый вид. Впрочем, едва ли мама отдавала себе отчет в том, что делает, учитывая, что за десять лет всего лишь второй раз видела меня с девушкой, которая мне не родственница.

– Здравствуйте, – довольно невинно проговорила мать.

София протянула ей руку:

– София Винтер. Рада с вами познакомиться, миссис Иден. – Она явно умела общаться со взрослыми – держалась уверенно и невозмутимо, точно разговаривала с ровесницей.

– Вы одноклассница Арье?

– Именно так.

Мать щелкнула пальцами.

– Кажется, я видела вас на барбекю.

– У вас прекрасная память.

– Вот и славно. Я рада, что у Арье такие чудесные новые друзья.

– Он прекрасно вписался в нашу компанию. – София бросила на меня многозначительный взгляд. Я отвернулся, закашлялся. – Ладно, пойду помогу брату, ему всего тринадцать, а привередлив не по годам. Рада была познакомиться, миссис Иден. – Она кивнула, окинула нас сияющим взглядом. – До завтра, Ари.

София ушла. Мы с матерью молчали, смущенные выпавшим нам испытанием.

– Какая красавица, – сказала наконец мама и расплылась в улыбке.

Я выхватил у нее пакет с покупками и пошел вперед:

– Идем?

Она кивнула, притворившись, будто не замечает выражения моего лица.

Сентябрь

И почему бы мне не воплотиться

Еще хоть раз – чтоб испытать сполна

Все, с самого начала: детский ужас

Беспомощности, едкий вкус обид,

Взросленья муки, отроческий стыд,

Подростка мнительного неуклюжесть?

У. Б. Йейтс. “Разговор поэта с его душой”[89]

Организационное собрание состоялось в ненастный день, какие бывают во Флориде в конце августа, – морось, прохлада, унылое серое небо.

– Погодка в самый раз, – ворчал Ноах по дороге в академию. Он заметил меня в квартале от дома (я плелся, щурясь от дождя) и настоял, чтобы я поехал с ним.

На парковке царил хаос: громкая музыка, автомобильные гудки, люди снуют в потоке машин. Мы чудом избежали аварии: какой-то парнишка бросился за футбольным мячом и едва не угодил под машину Ниман, та вильнула, чтобы его не сбить, и затормозила в считаных дюймах от задних фар “ауди”. Я наблюдал, как радуются приятели, которые не виделись целое лето, как робко флиртуют друг с другом ребята помладше, ловил на себе